если бы вы, маэстро, остановились лишь на этих качествах, то, в лучшем случае, у вас получился бы выспренний и надутый князек, а в худшем случае, – карикатура на Цезарио. Но вы сумели отразить в моем облике еще и ум – о нем говорит высокий лоб со складкой над переносицей; любовь к жизни, – не пойму, через губы, что ли, вы это показали: они прямо-таки выпячиваются из моей бородки, сочные и пухлые. Видна также отвага Цезарио: волосы у него откинуты назад, как от сильного дуновения ветра, отчего герцог похож на всадника, летящего навстречу опасности. В общем, удивительный человек ваш Цезарио, – хотел бы я быть похожим на него!
Герцог расхохотался, и вслед за ним засмеялись его придворные.
– Поблагодарите мессера Бенвенуто, синьоры! – приказал он им. – Маэстро создал Цезарио бронзового, который на века переживет Цезарио настоящего.
Придворные немедленно принялись восхвалять работу Бенвенуто, бурно выражая свой восторг и восхищение перед его талантом.
– А вы что же, Бантинели? – сказал герцог, завидев кислую физиономию своего мажордома. – Или вам не понравился бюст?
– Я мало разбираюсь в искусстве, ваша светлость, но мне думается, что ваше изображение чересчур откровенно, – отвечал Бантинели с полупоклоном.
– Как это понимать? – насторожился Цезарио.
– Надо ли показывать всем истинные черты вашей натуры, мой герцог? Вы сами говорили мне, что правитель всегда должен оставаться таинственным, непонятным как для врагов, так и для друзей. Не лучше ли было бы синьору Бенвенуто изобразить вас в каком-нибудь ином виде, – к примеру, в облике императора Августа, – и придать вашему лицу отвлеченное выражение? – сказал Бантинели.
– А для того чтобы мои подданные поняли, что это я, пришлось бы еще написать на пьедестале крупными буквами: «Его светлость Цезарио»! – иронически подхватил герцог. – Я понимаю, что в целях экономии государственных средств такой бюст был бы предпочтительнее: мой преемник мог бы просто замазать эту надпись и нанести поверх нее свое имя, и так же поступали бы все мои потомки. Нет уж, пусть бронзовый Цезарио будет Цезарио истинным, тем Цезарио, который предстанет перед будущими поколениями. А мне бронза вреда не принесет и моих тайн не раскроет. Вы же, мой Бантинели, позаботьтесь о выплате мессеру Бенвенуто двухсот золотых монет за мой бюст.
– Как, ваша светлость? Двести золотых монет? Да вы, видно, забыли, что платите ему жалование: девятьсот золотых в год! – вскричал Бантинели с неподдельным возмущением.
– Я помню, кому и сколько я плачу, и повторяю вам: вы заплатите мессеру Бенвенуто двести золотых монет в качестве дополнительного вознаграждения за работу над моим бюстом, – сказал герцог резко и повелительно.
– Слушаюсь, ваша светлость, – покорно склонился перед ним Бантинели, не забыв, однако, тяжело вздохнуть.
Цезарио с досадой отвернулся от него и подозвал к себе Бенвенуто, которого наперебой продолжали поздравлять придворные:
– Мессер Бенвенуто! Будьте любезны, подойдите ко мне!.. Повторяю, я очень доволен бюстом, и назначаю вам дополнительное вознаграждение за него, – сказал Цезарио, когда Бенвенуто подошел. – Более того, я предоставляю вам право самому выбрать тему вашей следующей работы. У вас есть какие-нибудь задумки?
– Да, ваша светлость. Во-первых, я хотел бы изготовить большее настенное распятие… – Бенвенуто вопросительно посмотрел на герцога.
– Распятие? – удивился тот. – Но почему распятие?
– Когда я, будучи совсем еще молодым человеком, уезжал из Флоренции, то обещал моему духовному отцу – настоятелю монастыря Святой Марии аббату Джеронимо, о котором я вам рассказывал, что обязательно изготовлю большое прекрасное распятие вместо старого и ужасного, висящего на стене его кельи; перед памятью Джеронимо я обязан изготовить это распятие.
– Похвально, маэстро, что вы верны данному вами слову, но вам вряд ли удастся в ближайшее время вернуться во Флоренцию и водрузить распятие в том монастыре, о котором вы говорите. Я предлагаю отложить пока осуществление вашего обета и подумать над иной работой.
– Хорошо, ваша светлость, – согласился Бенвенуто, стараясь скрыть разочарование. – Тогда у меня есть второй проект. Ваш парк украшают скульптуры на манер античных; они сделаны из мрамора, а я берусь отлить из бронзы подобную и даже лучшую скульптуру.
– О, это интересно! – воскликнул Цезарио. – Но разве бронзовая скульптура может быть лучше и красивее, чем мраморная?
– Ваша светлость, я никогда не бросаю слов на ветер! Если я говорю, что моя бронзовая скульптура будет лучше мраморной, значит, я уверен в этом! – запальчиво ответил Бенвенуто.
– Посмотрим, посмотрим! – сказал Цезарио, посмеиваясь. – А какой сюжет вы собираетесь использовать?
– Из греческих мифов, ваша светлость. Персей, победивший горгону Медузу. Это намек на вашу будущую победу над проклятым Папой.
– Т-с-с! Потише, мессер Бенвенуто! – герцог приложил палец к губам. – Вы забыли, о государственных секретах?.. Что же, сюжет мне нравится; дерзайте, маэстро, и да поможет вам Великий Творец, создавший все сущее!
* * *
Для работы над Персеем требовалась обширная подготовка. Прежде всего, надо было купить новый дом для устройства в нем большой мастерской со всеми необходимыми приспособлениями. К счастью, в покупке такого дома помог герцог Цезарио, распорядившийся приобрести для Бенвенуто выбранное мастером помещение. Заодно герцог велел Бантинели заплатить за переоборудование этого дома под мастерскую, но скаредный казначей выдал Бенвенуто столь ничтожную сумму, что три четверти расходов тому пришлось нести самому.
Ничуть не огорчившись этим обстоятельством, в надежде возместить понесенные расходы в будущем, Бенвенуто с воодушевлением принялся за переустройство доставшегося ему дома: со своими подмастерьями он ломал мешавшие внутренние перегородки, таскал известь и кирпичи для укладки новых стен, работал подручным у каменщиков и плотников.
От перенапряжения у Бенвенуто разболелась поясница. Он вынужден был прекратить свое участие в строительстве, но не желая сидеть без дела, изготовил тем временем по заказу Цезарио золотой пояс для Джеролимы, любовницы герцога. Пояс был украшен драгоценными камнями и причудливыми узорами; он очень понравился Джеролиме и герцогу Цезарио.
Между тем, строительство новой мастерской было закончено, и можно было приступать к отливке Персея. Предварительно Бенвенуто, как было принято, сделал в натуральную величину модель скульптуры из воска и показал ее герцогу. Бенвенуто изобразил Персея в своей излюбленной манере, – герой делал шаг вперед, поднимая отрубленную голову Медузы левой рукой, а в отведенной назад правой руке он держал меч; под пятами у юноши застыло изогнутое обезглавленное тело горгоны.
Цезарио полностью одобрил замысел мастера, но выразил сомнение, – удастся ли изготовить такую сложную композицию методом литья? Бенвенуто отвечал герцогу, что продумал способ отливки и не сомневается в удаче, после чего Цезарио в шутку благославил маэстро на работу.
Вернувшись в мастерскую, Бенвенуто принялся за отливку Медузы. Приготовив особым способом глину для литейных форм, он изготовил фигуру горгоны сначала на
