доехали, а остановились у ничем не примечательного подъезда в самом центре города. Через несколько минут Алекс был доставлен телохранителем пустынными коридорами в просторную комнату с мебелью из белой кожи, где и восседал главный рейдер, положив одну руку перед собой на раскладной столик для маникюра. Над рукой склонилась миниатюрная филиппинка, незаметная, как часть интерьера. Сопровождавший Алекса телохранитель загородил спиной дверь и уставился в невидимую точку, находившуюся, как минимум, за МКАДом. Подсвешников, сидевший тут же в кресле, отвлёкся от планшета, на котором он играл в «солитер», подошел к столику у стены, заставленному бутылками, и предложил Алексу на выбор водку или виски. Алекс отказался.
– Вы уверены? – настаивал Подсвешников, взглянув на Владимира Багратионовича. – Ведь вы же наверняка подумали, что вас везут, чтобы сделать с вами что-то ужасное. Вы же так понервничали, выпейте.
Алекс снова отказался.
Подсвешников вздохнул, полез в карман, достал монетку в один рубль и положил ее на столик перед главным рейдером.
Владимир Багратионович дружелюбно кивнул Алексу на кресло напротив.
– Подсвешников поспорил, что вы, как американец выберете виски. На самом деле, вы, как идеалист, отказались с нами пить. Как я и предсказывал. Садитесь-садитесь, в ногах правды нет.
Алекс послушно сел. Глядя на телохранителя, преграждавшего путь к отступлению, Алекс достал из кармана телефон и быстро набрал эсэмэску о том, что его привезли в какой-то частный клуб для разговора с «Корбакомом», и, если что, чтобы знали, где его искать. Но кому отправлять сообщение? Брату, Никите, может, Саше? И потом, ведь он сам попросил о встрече.
– Лучше сразу сообщайте Гренадерову, – участливо подсказал читавший через плечо Подсвешников, который стоял за креслом Алекса. – Мы на Тверской, дом три.
Алекс молча покрутил в руках телефон и спрятал его обратно в карман. Адрес все равно мог быть липовый.
– Так о чем вы хотели со мной поговорить?
– Я хочу предложить вам бупрофиллиновый проект на условии, что вы урезоните Селезнева и поможете довести все до конца.
При этих словах главный рейдер удивленно присвистнул:
– Мне помнится, совсем недавно вы попрекали меня воровством интеллектуальной собственности… А теперь вы сами готовы предать интересы Российской Федерации и лично Петрова?
Он выразительно посмотрел на Подсвешникова. Тот хмыкнул, достал из кармана еще одну монетку и положил на столик перед главным рейдером. Если он не прекратит спорить, то такими темпами Подсвешников скоро пойдет по миру.
Владимир Багратионович грустно посмотрел сначала на монетки, потом на Алекса.
– Так мало людей, способных меня еще чем-то удивить. Вы теперь представляете, как мне скучно жить?
Его печаль была тоньше кожи на похоронном барабане, поскольку по глазам было видно, что он чрезмерно доволен собой. Алекс почувствовал себя уязвленным всей этой дешевой театральностью.
– Опять вы, Владимир Багратионович, со своим фатализмом! Вы мне лучше скажите, вы поможете мне с Селезневым?
– Напрасно смеетесь, – сказал главный рейдер, игнорируя вопрос. – Фатализм – это естественное состояние души.
Он поменял руку на столике и, любуясь результатами работы филиппинки, продолжил с размеренностью телепроповедника.
– С детства всем нам прививают веру в причинно-следственную связь. Младенцы и животные, дорогой Алексей Михайлович, не знают, что это такое. Поэтому надеяться на то, что ваш поступок может нарушить предопределенный сценарий – не многим больше, чем условный рефлекс. Ведь это же против природы. Впрочем, вашу душу сильно испортили в Америке – там принято верить во все противоестественное. Не хватает вам смирения, ой не хватает…
Видимо, Владимир Багратионович был в отличном расположении духа и хотел отыграться за то, что Алекс пошел против его воли, прежде чем ответить на вопрос о проекте. Еще раз задать ему этот вопрос или и дальше слушать эту проповедь? Тем более в логике главного рейдера была ошибка.
– Простите, конечно, но получается, что нет никакой ответственности за любой поступок, ежели все и так предопределено!
– Я думал, что вы умнее, – холодно заметил Владимир Багратионович. – Хотя многие именно так и рассуждают. Хоть ваш Петров, хоть Леон. Да-да, не удивляйтесь, я о ваших мелких проделках знаю все. Пытаться идти против системы ничего ровным счетом не меняет внешне и только увеличивает ваши внутренние издержки. И поэтому все, кто хоть что-нибудь слышал о вашем проекте, знали с самого начала, что ничего у вас не получится. И только удивлялись вашей американской глупости.
– Нет, все получится, уже получилось, – мрачно огрызнулся Алекс.
– Дело в том, что вы очень скоро уедете из России, и проект ваш – уже вчерашний день. Поверьте, если вы этот проект сами не остановите, то его все равно остановят, – он посмотрел на Алекса оценивающе. – Я знаю, что вы опять собираетесь ломать сценарий, но прежде, чем делать очередную глупость, сначала подумайте хорошенько, чем и даже кем вы хотите пожертвовать.
Алекс молча рассматривал шнурки своих ботинок.
Владимир Багратионович грустно посмотрел на него:
– А вам, Алекс, никогда в голову не приходило, что именно ваша команда захватила завод? Что именно вы и есть самые настоящие рейдеры?
Алекс поднял голову и посмотрел на него с превосходством.
– Это вы рейдеры, вы фактически захватили государственную собственность и зарабатываете на этом деньги.
Тон беседы начал раздражать главного рейдера.
– К чему весь этот дешевый пафос? Разве зарабатывание денег не является целью любого бизнеса? Я смотрю, вы уже даже перестали быть американцем, – помолчав, он добавил. – А насчет государственной собственности вы правы. Государство этот бизнес своими же руками и задушит.
Он свободной рукой сгреб две монетки со стола и сунул их в карман.
– Какой вы непроходимый идеалист. Вы до сих пор ничего не поняли. Суть вашего проекта была не в лечении наркомании, а в наработке компромата на всю вашу команду. Так что вы с честью выполнили все, что от вас требовалось, – голос Владимира Багратионовича приобрел официальную сухость. – У меня на столе папка с документами о незаконном ввозе, хранении и переработке наркотических веществ. Сговор должностных лиц, сами понимаете, убедительный аргумент. И, в лучшем случае, вашей команде нужно искать новое место для десанта. Очень сожалею.
И напоследок Владимир Багратионович добавил:
– А вам чисто по-человечески рекомендую: уезжайте из страны, пока у вас есть такая возможность. Прощайте.
* * *
На следующий день после обеда в офис позвонил Егор:
– Алекс, ты документы уже подал на конкурс директоров?
Забыл ведь?
– Нет, но тут Гуронов сказал… – Алекс замялся, не зная как правильно обосновать причину отказа, – ну в общем, нам нужно хотя бы обсудить некоторые детали.
– Потом обсудим. Тебе нужно сегодня до пяти успеть сдать документы и программу. Они должны поставить
