Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
осуществить давнюю мечту – стать детским онкологом. Хотел бы я увидеть, как она улыбается, получая диплом. Сказать, что горжусь ей. Но это несбыточные мечты, не дающие разжать мои пальцы на ее запястье. Ядовитые грезы, отравляющие нас обоих. И я знаю: мои действия пропитаны эгоизмом…
Еще в том году, когда бы ни вернулся в дом, в глубине души – под десятью слоями красок – я ожидал увидеть на его месте развалины. Доказательство того, что без меня мамина жизнь разрушилась, но с каждым моим приходом дюйм за дюймом пространство оживало. В прошлый раз в спальне отклеились обои, и посмотрите – она содрала старые и поклеила свежие. Чайный сервиз для праздников больше не ждет случая, ведь вся мамина жизнь превратилась в событие. Порошка уже недостаточно, поэтому постельное белье благоухает кондиционером. И пончики с джемом не требует повода, как и простое желание быть.
С этими открытиями пришло понимание, что мама справляется. Тоска, смешавшись с детским чувством обиды, растворилась во мне, и на ее месте глубокими корнями проросло смирение.
От остальных родителей, которых я повстречал за время нежизни, мою маму всегда отличало невероятное и непоколебимое стремление к выживанию. Терпение, превозносимое ею в абсолют, сделало из нее временами черствую, словно засохшие краски, женщину. И все же суть ее оставалась неизменной, а палитра пестрила разнообразием.
Нависая над ней, как туча, я испытываю чувство вины. Голод, просыпающийся раз в месяц, – хороший признак отдаления, но он… по-прежнему голод.
Присев на край кровати, я выдыхаю ей в лицо:
– Просыпаться рано, мам.
Глажу ее по растрепанным волосам и поправляю сбившееся одеяло. Когда хрупкое запястье оказывается у меня в руках, мой пульс учащается. Я надкусываю кожу, будто сомневаюсь, и затем вонзаю клыки глубже. Теплая кровь стекает по моим обветренным губам, заполняя в них трещинки. Ее полуприкрытые веки подрагивают, и я делаю глоток за глотком, позволяя жажде перехватить контроль.
Запах железа бьет в ноздри – и я вздрагиваю от отвращения. Пахнет испорченной едой или залежавшейся одеждой в комнате Базза. Ненормально. Желудок сводит спазм. Я хватаюсь за живот, сгибаясь пополам, и падаю на ковер. Меня пробивает пот. В глазах двоится. Сердце бешено, точно прощаясь, стучит в груди.
Пытаюсь разогнуться, но меня выворачивает кровью. И только после нескольких позывов становится легче. Туман клубится вокруг, словно наблюдает лучшее представление за ночь, а снаружи гудит сигнализация.
Прислонившись к стене, я вытираю со лба испарину, все еще тяжело дыша. Мама морщит во сне нос и переворачивается на другой бок как ни в чем не бывало. Слышу топот на лестнице, и в комнату влетает Базз. Его силуэт растекается, подобно акварели по холсту, и ускользает.
– Что… – Он застывает. – Что произошло?
– Меня стошнило. – Сузи, машина мамы, верещит за окном. – Фантомы?
Базз присаживается рядом со мной:
– Идти можешь?
– Не уверен.
– Полный мертвяк. – Базз отходит и выглядывает в окно, раздвигая жалюзи. – На улице вся футбольная команда. Или часть. Не знаю. Лавандеров пять точно. Вышли из тумана. Молча двинулись на меня. Я запер дом, но…
– Базз, помедленнее. Какие еще лавандеры? Мы далеко от школы.
– Проделки супера?
Я отвожу взгляд, пытаюсь определить масштаб катастрофы.
– Возможно.
Базз возвращается ко мне и садится на кровать, морщась от вида крови на полу. Мое зрение постепенно приходит в норму, а тошнота отступает.
– Тут как в гребаном «Американском психопате», чувак.
– После укуса суперлавандера, – я вытираю рот рукавом и пытаюсь переварить произошедшее, – что-то во мне… сломалось.
– Так, – нога Базза ходит ходуном от нервного перенапряжения, и он останавливает ее тряску, положив ладонь на колено, – дело дрянь. Я спущусь на первый этаж и посмотрю, сколько их, а ты побудь тут. Лады?
Я вяло киваю. Базз обеспокоенно разглядывает меня, достает из-за спины биту и уходит. Его шаги отдаляются, пока не превращаются в неразборчивое шарканье. Сигнализация маминой машины перестает орать, но в затылке продолжается пульсация ей в ритм.
Собрав все силы в кулак, я поднимаюсь, держась руками за стену. Голова кружится, но по крайней мере мне удается удерживать себя в вертикальном положении. Во рту чувствуется отвратительней привкус горечи. В дверном проеме появляется Базз, и глаза его наполнены ужасом.
– Говори как есть.
Он сглатывает:
– Нас окружили. Отсюда не выбраться. Мы застряли, Уиджи.
– Походу, – я прикусываю щеку, – супер получил апгрейд и научился призывать других лавандеров. Затерялся среди них или уже в доме. И раз он способен перемещаться как прыгун, то у нас проблемы.
– Думаешь, он стал сильнее из-за нашего бездействия? С ним нужно справляться, как и с другими травмами?
– Не знаю, Базз… Погоди, слышишь?
– Прием, – трещит голос Ромео из моего кармана.
Я достаю рацию и нажимаю кнопку:
– Прием.
Сквозь помехи прорывается запыхавшийся Ромео:
– Мы наткнулись на суперлавандера. Еле удрали.
– Когда он появился?
– Сразу после того, как вы вышли на связь.
Я думаю. Похоже, он может свободно перемещаться по городу, но вряд ли способен находиться в двух местах одновременно. И все же ситуация паршивая, потому что теперь надо быть начеку даже там, где раньше было относительно безопасно.
– Нас окружили лавандеры, – сообщает Базз, оттянув мою руку с рацией.
Ромео замолкает и возвращается более встревоженным:
– У нашего дружка появилась новая фича? Едем к вам.
– Нет. – Я подхожу к окну и выглядываю на улицу. Они бродят в тумане и выглядят миролюбиво, но их слишком много. – Мы переждем до утра или поищем способ выбраться незамеченными.
– Уиджи…
– Это не обсуждается, – прерываю я Ромео. – В доме мы в безопасности.
В рации слышатся искажения, и его вопрос звучит роботизированно:
– А если появится суперлавандер?
– Надерем ему зад, – говорит Базз, прижав растянутые в улыбке губы к микрофону. – Ты бы видел ниндзюцу Уиджи. Даст просраться любому лавандеру с приставкой и без.
Ромео вновь пропадает. Скорее всего, прямо сейчас мальчишки спорят о том, что делать, и прикидывают, каковы их шансы нам подсобить. Ответ мне известен. Ехать сюда – безумие.
– Прием, придурки, – вызываю я их, не дожидаясь, пока они наделают глупостей. – Лавандеры не активированы. Пусть такими и остаются. Гонять их по городу – плохая затея. Мы пересидим до рассвета, а вы – готовьте могилы.
– Прием, – слышу я Кензи. – Будет сделано, босс.
– Не зови меня так, – ворчу я, и Базз лыбится.
– А ты вернись и заставь. – Кензи растягивает слово: – Бо-о-о-сс.
Я хмыкаю:
– На связи, придурки.
– На связи, – Ромео издает противный чмокающий звук.
Мы с Баззом смотрим друг на друга, и улыбки синхронно смазываются с наших лиц.
My Chemical Romance – Welcome to the Black Parade
Лавандеры по-прежнему бродят, как призраки, вокруг моего дома, а туман плотнее стягивается у стен. Мы с Баззом насчитываем семь или восемь фигур, и это слишком много, чтобы пробраться мимо них незамеченными.
Таймер на наручных часах предупреждающе пиликает. До рассвета остается час. Нервозность витает в воздухе. Базз обнаруживает в кухонном шкафчике свои любимые хлопья и радуется, точно дитя. Почти вприпрыжку он идет к холодильнику и достает оттуда молоко.
– Даже не думай. – Я направляю на Базза фонарик, когда его губы тянутся к горлышку бутылки.
Он фыркает:
– Душнила.
В тарелку сыпятся шоколадные шарики, и их стук возвращает меня в день, который я помню смутно. В окна бил град, а деревья кренило от порывистого ветра, принесенного с севера штата. Мне было пять. Я увлеченно раскрашивал крепость и сторожащего одну из башен дракона. На кухне стоял запах тушеных овощей с мясом. Мама подпевала радио и пританцовывала, помешивая жаркое на плите.
Довольный результатом, я потянул ее за фартук, чтобы показать рисунок. Она облизнула палец, прикрыв от удовольствия веки, и потрепала меня по макушке. «Покажи папе, волчонок, – кивнула мама наверх. – Пусть спускается к ужину». Подхватив раскраску, я отправился на второй этаж, крепко держась за поручни.
Папа нашелся в моей спальне. Тогда мне не показалось это странным, как и то, почему при виде меня он занервничал и дерганно поправил ковер. Град бил в окно, и тени от деревьев ползли по стенам, точно пауки. «Нэджи! – воскликнул папа, расправляя одежду. – Напугал». Я посмеялся вместе с ним и протянул ему раскраску.
Зазвонил телефон. Папа приложил палец к своим губам, сделав мне знак «Ш-ш-ш!», и ушел в соседнюю комнату, зло перекидываясь малознакомыми словами с собеседником на линии. А я так и остался стоять на ковре, сжимая раскраску, пока дождь заливал стекла.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
