тоже кого-то потеряли во время цунами? Если не секрет, конечно.
– Нет, она ушла из жизни в прошлом году.
– Не спешите. Просто позвоните в колокольчик, а потом поговорите.
* * *
Девушка поднимается по небольшой подъездной дорожке. Перед ней предстает безмятежный сад, а посреди него – белая телефонная будка, прямо как в документальном фильме «Эн-эйч-кей», который она смотрела онлайн. Каменная дорожка ведет через металлическую арку к старомодному аппарату, расположившемуся посреди клумб. Его называют телефоном ветра. Окруженный зеленью, он словно излучает тихую мощь.
Кей-тян осматривается, затем устремляется вперед, как всегда, когда разгоняется, готовясь вскочить на скейт, и тянет за веревочку колокольчика. Звонок чистой нотой прорезает морской воздух и затихает. Только пчелы продолжают жужжать в еще не увядших цветах. Когда Кей-тян приближается к телефону, сердце ее начинает стучать быстрее, а сама она открывает будку и заходит в небольшое теплое помещение.
Дверь захлопывается, и наступает полная тишина. Стеклянные стены отрезают Кей-тян от ветра и звуков снаружи. Будто защищают.
Девушка набирает в грудь воздуха.
Перед ней, теперь совсем близко, на полочке примостился тяжелый черный телефон. Его провод, ни к чему не подключенный, свернулся в аккуратные колечки, а рядом с аппаратом расположилась толстая тетрадь с надписью «Гостевая книга № 7». Кей-тян на мгновение медлит, собираясь с духом, а потом открывает ее и переворачивает страницы, усеянные десятками записей, рядом с которыми на полях значатся имена и даты – все сделаны разным почерком.
Слова, места, фразы слетают с листов. Голоса, вдавленные в страницы чернилами и карандашом, одни – твердо, другие – неуверенно. Фрагменты воспоминаний, надежда и горечь утраты: «Мне так жаль… как ты?.. У тебя родился внук… Цветы все такие же красивые… Брат… Со мной все хорошо… Собака по тебе скучает… С любовью, Юки… Передавай привет папе…»
Кей-тян закрывает тетрадь. Ее не покидает неприятное ощущение, что она подсмотрела через плечо писавшим, а ведь не это цель ее визита. Ей уже давно пора позвонить.
Так давно, что она опоздала. Очень сильно опоздала.
С другой стороны, Кей-тян вспоминает об арендованной квартире, о странной встрече на холме в прошлом году и думает: а кто знает наверняка? Кто вообще хоть что-то знает?..
Кей-тян поднимает трубку и слушает.
Ничего. Или, может, что-то едва различимое? Будто шепоток. Но это может быть и шуршание волос о трубку, и отголосок ветра в кронах деревьях, и море.
Ладно. Была не была.
Девушка вставляет палец в диск с выемкой для цифры «ноль», тянет его на себя, отпускает, позволяя диску с урчанием вернуться на место. Затем проделывает то же с единицей, девяткой и другими цифрами бабушкиного старого номера. Дальше идут тройка, пятерка, потом – четверка. Когда диск в последний раз встает в исходное положение, Кей-тян сглатывает и прислушивается.
* * *
Сначала она ничего не улавливает и уже собирается произнести заготовленные слова, как вдруг перед ней будто приоткрывается дверца в пустоту, и девушка слышит что-то другое. Пространство, заполненное тишиной, как когда прикладываешь ухо к трубе. Кей-тян чувствует связь… и слова льются из нее рекой:
– Ало? Бабуля? Это я, Кей-тян… Прости, что так давно не звонила. Я хотела, но попала в передрягу, а потом была занята… А потом… потом мама сказала, что ты в больнице. А потом ты так быстро умерла… Прости… Прости, что не успела. Из-за папы и всей этой истории было столько проблем… А потом начался ковид и все остальное. И мама сказала, что мне все равно не дадут тебя увидеть… Мне так жаль. Я надеюсь… Надеюсь, тебе было… ну… то есть… я надеюсь, что сейчас с тобой все хорошо…
Кей-тян молчит, слушая тишину и нежное шебуршание, которое может быть и шумом моря, и даже ее собственным дыханием.
– В общем… В общем, я хотела сказать тебе вот что: произошло кое-что поразительное. В съемной квартире я видела двух мальчиков, и они оказались призраками или чем-то в этом роде. И случилась еще одна странная штука, о которой я хотела рассказать, а потом спросить про тот случай в твоем детстве. Ну, помнишь историю про муэмботокэ и цветы для призраков? Я хотела, чтобы ты рассказала мне ее как можно подробнее, а я бы внимательно послушала. Прости, что была такой дурочкой…
Кей-тян поворачивается глянуть на океан.
– Знаешь, бабуль, я рада, что меня назвали в честь тебя… Еще я хотела спросить тебя про дядю, который женился на девушке в Аомори, и про семейное поверье о ее брате, которого вроде как похитили тэнгу. Мама такого не помнит. Я вдруг поняла, что мне надо об этом знать… Я хотела снова с тобой поговорить.
Слезы уже льются, и Кей-тян утирает их тыльной стороной ладони.
– Прости меня, бабуль. Надеюсь, у тебя все хорошо. Я тебя люблю.
Сквозь пелену слез девушка снова смотрит на океан – всепоглощающий голубой свет.
– Я решила устроиться на работу. Особенную работу. Не знаю, может, я спятила. Но звучит интересно, да и у меня все хорошо. Просто хотела с тобой поделиться.
Кей-тян снова прислушивается, ждет и думает, а не пригрезился ли ей едва-едва уловимый звук в трубке. Почти что вздох.
– Люблю тебя, бабуль.
Она ждет еще несколько долгих секунд, но больше ничего не слышит. И с приятным щелчком кладет трубку на рычаг. Потом Кей-тян смотрит на океан, достает бумажный платочек и промокает слезы.
Где-то глубоко в ее душе все встало на свои места.
Сделав еще один вдох, Кей-тян достает из сумочки визитку, которая лежала там с тех пор, как произошла та странная история с квартирой.
«Нода Кандзабуро, – написано на картоне. – Юридический отдел ОЗЁ».
– Давайте попробуем, – говорит Кей-тян всем, кто может ее сейчас слышать, а затем лезет в карман за мобильным.
И спокойно набирает номер с визитки.
17
Возвращение кошки
Привет, это снова я, Луна. Та самая кошка-призрак.
Я вернулась.
Вернулась в мой любимый Токио, в мой любимый район – Синдзюку. И там и гуляю, как самая обычная уличная кошка. Не будешь всматриваться – не заметишь.
Но мы с тобой уже знакомы, и ты знаешь, что обычного во мне мало. Я кошка,
