головой, рассеется, и, когда тележка пустеет, так и происходит.
Но самое главное, он уверен, – что она вернется.
33. Консуммо
Consummō ~āre ~āuī ~ātum, перех.
1. складывать
2. доводить до завершения
К моменту моего пробуждения второй лев мертв.
Ее звали Палисса Траск-Отклэр, она приходилась мне родной теткой. Голубые глаза, седеющие волосы, скульптурно вырезанный нос. Исполненная достоинства. Она вела масштабную благотворительную деятельность в Нижнем районе, руководила программами с целью накормить нас и одеть, и даже получила за это медаль от короля. Десятки раз я стояла в очереди за ее супом, благодаря ему я выжила после смерти матери. Палисса поддерживала во мне жизнь – как поддерживала ее во многих жителях Нижнего района.
С помощью своих связей в Нижнем районе Палисса выяснила, где мы с матерью жили. Перед моими глазами мелькает ее зашифрованная переписка с отцом.
Палисса: Не беспокойся, Фаррис. Я разыщу и ее, и ее отродье – мне известны все грязные норы, в которых прячутся им подобные.
О ее смерти не сообщают в новостях: с ней не связаны ни взрывы генераторов на вспомогательных станциях, ни фальшиво скорбящие главы корпораций. Дравик просто присылает историю ее переписки с отцом, а потом снимок. Седеющие волосы свисают с отделенной от тела головы, конечности разложены в ряд на тусклом металлическом столе – Палисса Траск-Отклэр, разделенная на шесть элегантных частей. Никакой крови, только плоть, как разделанная туша в лавке мясника. Вслед за снимком приходит сообщение.
Дравик: Приношу извинения, Синали. Мой помощник забыл сделать контрольный снимок раньше, до этапа устранения. Больше такого не повторится.
Рассеченная шея Палиссы розовато-серая, бескровная, но все еще человеческая. В моем мозгу что-то расшаталось из-за Сэврита. Из-за Разрушителя Небес. Дыши. Ты же хотела доказательств. Ты этого хотела. Повторяй это, повторяй изо всех сил: Палисса Траск-Отклэр убила твою мать и пыталась убить тебя. И сделала бы это снова. Я достаю бриллиантовую подвеску из комода, вонзаю в мраморную стену. Осталось пять кругов.
«Если бы всех твоих врагов не стало, Синали, что бы ты делала тогда?»
Поначалу мне кажется, что у Джерии ничего не получилось. Что ее модуль не сработал. Дравик уехал, я смотрю на его пустующее место за столом, а Киллиам улыбается, убирая платок от носа, из которого вечно течет.
– Хозяин очень занятой человек, совсем как его мать. Она постоянно трудилась над машинами – не одной, так другой.
Я вскидываю бровь:
– Вы знали королеву Астрикс?
– В особняке Литруа я служу всю свою жизнь. Мне посчастливилось увидеть, как она растет и становится прекраснейшей из молодых женщин. А потом…
Я привстаю на стуле.
– А потом?
Он качает головой:
– Простите, барышня. Боюсь, память у меня уже не та, что прежде.
– Она умерла? Покончила с собой.
Киллиам моргает слезящимися глазами.
– Покончила с собой? О нет, барышня Астрикс ни за что бы ничего такого не сделала.
– Значит, ее казнили?
– Нет, она выбрала перегрузку.
Проткнув насквозь кусок ветчины, моя вилка скрежещет о тарелку.
– Она была наездницей?
Снова заулыбавшись, Киллиам подливает мне еще гранатового сока.
– О да, и замечательной. Она заслужила уважение и равных себе, и простонародья отвагой на поле боя и мастерством в обращении с машинами за его пределами. Наряду с лучшими инженерами она сама чинила своего боевого жеребца.
– А на каком жеребце она ездила?
Слуга поправляет манжеты узловатыми пальцами.
– Простите, барышня, много их было. Помню только одного, после ее свадьбы с принцем Ярроу… виноват, с его величеством. Звали его Адский Бегун.
Тот, на котором, по словам Дравика, ездил он сам, – жеребец Рессинимусов, символ их права на престол. Хотя он передается в королевском роду, сведения о нем в базе данных скудны: он всего несколько раз участвовал в крупных турнирах, а на Кубке Сверхновой появлялся крайне редко.
Я перевожу взгляд на виз в гостиной, по которому показывают Ракса после его третьего поединка – потный и гордый, он снимает шлем перед королем. Мне легче видеть его на экране, мое тело реагирует не так яростно. Это безопаснее. Я способна контролировать себя.
Единственное, что я знаю об Адском Бегуне, – это модель А4, следующее поколение после Разрушителя Небес. Боевой жеребец времен Войны. Зачем королю понадобился старый, военный робот, если он мог выбрать любое из современных чудес техники? Я глотаю сок, пытаюсь собраться с мыслями, и наконец с моих губ срывается ужасный вопрос:
– В каком жеребце с Астрикс случилась перегрузка, Киллиам?
Его улыбка становится печальной.
– В вашем, барышня, в каком же еще. В Разрушителе Небес.
Под жалобные возгласы Киллиама «барышня, поешьте, пожалуйста!», несущиеся вслед за мной, я быстро прохожу через холл, набрасываю пальто и, прохрустев ногами по гравию, ныряю в готовый к отправлению ховеркар. Неужели седло консервирует тех, у кого случилась в нем перегрузка? Поэтому я видела Астрикс, когда отключилась? Или это Разрушитель Небес?.. Ответов я не знаю, но может знать другой наездник.
Возле турнирного зала бурлит толпа. Я с трудом пробираюсь в ней, терпя тычки локтями в бока и визг, от которого едва не лопаются барабанные перепонки, пока вдруг кто-то не узнает меня – «СИНАЛИ! СИНАЛИ! СИНАЛИ ЗДЕСЬ!» – и не сует мне блокнот для автографа. Только тогда толпа расступается, половина людей смотрят волками, половина радостно приветствует меня, и по идеальному живому коридору я прохожу в зал, мимо охраны, мимо биозамков, открытых для моего зарегистрированного виза, в душевую, полную пара. Помещение, предназначенное, чтобы смывать в нем темные пятна чести, выглядит красиво. Серебряные душевые насадки сделаны в виде резных ангелов, перламутровые краны – в виде крыльев, вода льется из поющих ртов. Влажность покрывает мне лицо, пока я брожу между кабинок. Он только что выиграл поединок. 3:0. Снова. Так что должен смыть с себя кровь, макияж и пот, прежде чем поприветствует собравшихся снаружи репортеров и фанатов, как делаем все мы.
Я улавливаю запах мыла: чай с медом, свежие травы – таких ароматов до смерти матери я не знала. Запах приятный. Но мне он ненавистен. Ориентируясь по запаху, я замечаю широкую спину, блестящую под струями воды, сквозь пар вижу плетение мышц, почти белые мокрые волосы, свисающие на затылок. И тычу в спину пальцем.
– Эй, ты.
– Твою ж!.. – Мышцы на спине Ракса напрягаются, он рывком выключает воду, круто оборачивается ко мне, и на лице у него ярость, паника и вода. – Какого хрена ты… как?..
Он окидывает себя взглядом. Я отвожу глаза в сторону.
– У меня есть вопросы. И ты на
