прекрасного служения Всевышнему завершился, один из них молвил:
— Разве наша жизнь не исполнена добра?
В конце второго года второй монах ответил:
— Исполнена.
А когда третий год был на исходе, третий святой отец поднялся, опоясался, взял свой молитвенник и молвил:
— Я ухожу, чтобы обрести тишину. На Иниш Койл для меня слишком много речей.
В старину говорили:
Часто за наш язык мы расплачиваемся разбитым носом.
Лиса и гуси
сякий знает, что одно лишь появление лисы нагоняет на гусей страху, но отчего это так, известно очень немногим.
На прогалине, в лесу, подрались раз две гусыни. Обе из одной стаи, обе схватились за один зелёный листок. Прибежали два гусака узнать, что случилось, ну и сами тут же пустились в драку: каждый за ту гусочку, которая ему больше приглянулась.
А потом подоспела и вся стая, разделилась на два лагеря, и такой тут бой разгорелся, такой галдёж поднялся, что все звери в лесу всполошились.
Пришла с расследованием и лиса и сказала, что не подобает братьям и сёстрам, родным и двоюродным, тётям и дядям вступать в столь постыдный спор. Пусть-де лучше пойдут к умному судье, расскажут ему всё как есть и попросят разрешить их дело миром.
На что гуси ответили, что они не знают ни одного судьи. Тогда лиса скромно заметила, что люди считают её большим знатоком законности.
— Так-то оно так, да мы слышали, что все законники очень жадные, — сказали гуси. — Наверное, вы потребуете с нас слишком дорого.
— Как можно! — возмутилась лиса. — Просить дорого со своих лучших друзей гусей.
И она пообещала рассудить их бесплатно, просто из любви к гусям.
Только для этого она потребовала, чтобы две зачинщицы спора пошли к ней домой и рассказали ей всю историю. Они пошли, и она заперла за ними дверь, чтобы никто не мог помешать их беседе.
Немного погодя лиса вышла и сказала, что необходимо присутствие двух гусаков, и они пошли за ней.
Ещё через некоторое время лиса вышла за двумя свидетелями. Все захотели быть свидетелями. Но лиса выбрала двух самых больших и жирных, так как свидетели должны быть представительными, сказала она.
Немного погодя она вышла ещё за двумя, чтобы они выступали защитниками. И опять, так как ей хотелось собрать у себя представительных лиц, она выбрала самых гладких и жирных. Тут один скромный гусёнок заметил, что сама лиса с каждым разом выглядит всё толще и круглее. Ну да, объяснила лиса, она просто-таки распухает от показаний, которые она получает в процессе ведения дела.
После этого прошло немало времени, но ни лиса, ни кто-либо из их собратьев не появлялся, и гуси, оставшиеся от стаи, решили войти в дом и узнать, что там происходит. Они нашли лису спящей на великолепнейшей пуховой перине, но ни одного гуся рядом. Они разбудили лису и спросили, где их собратья. Лиса с изумлением огляделась вокруг и воскликнула:
— Ну кто бы подумал, что встречается такой обман, такое вероломство в этом испорченном мире!
— Что вы хотите этим сказать? — спросили гуси.
— Когда я уже совершенно измоталась и обессилела от их доводов и ложных показаний и была вынуждена, махнув на всё рукой, прилечь на часок и соснуть, я спросила, могу ли я положиться на них и просить их посторожить, пока я сплю. И они в один голос поклялись мне, что могу. В своей простоте душевной и наивности я без колебаний, без сомнений поверила их слову. А куда же они теперь делись? О неверные! О подлые обманщики! Оставьте со мной двоих, — продолжала она, — самых жирных, больших, самых уважаемых, чтобы я не чувствовала себя так одиноко, а остальным я приказываю отправиться за этими низкими предателями, схватить их и привести ко мне. И пока вы не найдёте, не смейте показываться мне на глаза!
Вот с этого дня, как встретятся гуси, так и пойдёт у них: га-га-га, га-га-га. Весь свет слышит, как они гогочут, кричат друг другу: «А гуси где? А гуси где?»
В старину говорили:
Там были только проповедник да пастор, но кошелёк мой как в воду канул.
Спор великих учёных
давно прошедшие времена, целую тысячу лет тому назад, Ирландия по праву могла гордиться своими знаменитыми школами, а в особенности школой в Мангрете[5], которая считалась самой лучшей, самой серьёзной.
И вот английский король, решив превзойти Ирландию, собрал в Оксфорде весь цвет мировой учёности, и Мангрету пришлось уступить — Оксфорд взял верх.
Но случилось так, что когда король Манстера посетил Англию и Оксфорд, он во время большого обеда, который давали в его честь, похвастал, что учёные Мангретской школы превосходят всех учёных мира глубиной и возвышенностью знаний.
Опровергая это, глава Оксфордского университета так бил кулаком по столу, что перебил все чашки и блюдца. Манстерский король тоже разгорячился и, забывшись, бросил оксфордцам вызов: предложил прислать в Мангрет пять самых известных учёных Оксфорда для встречи с пятью мангретцами, чтобы в учёном споре раз и навсегда решить этот вопрос.
Однако, бросив вызов, он тут же подосадовал на себя. Но ещё больше подосадовали на него учёные Мангрета, когда узнали об этом.
А глава Оксфордского университета обрадовался, что можно будет окончательно посрамить Мангрет, и вещал об этом состязании всем — и учёным, и простым смертным. И все оксфордцы просто сгорали от нетерпения поскорее увидеть, как умрёт слава знаменитой Мангретской школы.
Мангретцы повесили голову: они-то знали, что Оксфорд сильнее. Один винил другого, и все вместе винили своего короля. Профессоров пришлось привязать к постелям, чтобы они не бродили по городу и не пугали всех своим унылым видом.
Постепенно волнение из Мангрета перекинулось на всю Ирландию.
И вот в Мангрете появился небольшого роста, крепкий человечек, черноволосый и черноусый, по прозвищу Тёмный Патрик, родом из Донегола, которого соседи знали и чтили за мудрость и светлый ум, и прямиком направился к школе.
Никто не обращал внимания на этого темноволосого человека, лишь указывали ему, как пройти, если он спрашивал.
То был канун великого состязания.
Тёмный Патрик добрался до Мангретской школы, как раз когда безысходное отчаяние охватило уже решительно всех: и в самой школе, и за её стенами слышны были лишь вопли и стенания. Он пробрался через толпу, которая мешала ему пройти, и попросил отвести его к главе школы.
Когда
