заинтересовала его.
— Мы не знаем, — ответил из своего угла Алекс, — препараты доктора, которые должны были развязать язык заключенному, не дали результата. Как и сеанс гипотермии.
— Как и ваши пытки, — не остался в стороне Риммель. — Он их даже не заметил!
— Господа! Довольно! — резко оборвал начавшуюся перепалку рейхсфюрер и, дождавшись, пока все умолкнут, продолжил: — Кажется, я уже уловил суть вашего доклада, господин доктор. Обобщая сказанное: пациент Икс устойчив к психоделикам, не боится холода, а также обладает высокой регенеративной способностью и невосприимчивостью к боли?
Надо признать, Гиммлер был умен и все схватывал буквально на лету. Недаром много лет он пребывал практически на самой верхушке власти в этой стране. Опасный противник. Его просто необходимо уничтожить.
Все время, пока шел разговор, я не терял времени даром. Стараясь не поднимать глаз слишком высоко, я все же сумел хорошенько осмотреть комнату и кое-что приметил.
— Совершенно верно, — доктор вновь сбился с мысли, — пациент Икс — уникум!
— Какими еще свойствами он обладает? — Гиммлер подошел ко мне ближе, осматривая, как скотину на базаре. — И сможем ли мы каким-то образом понять, как воспроизвести эти качества, передав их другим людям? Признаюсь, одна лишь устойчивость к холоду очень пригодилась бы нашим солдатам!
— Господин рейхсфюрер, я планировал провести еще ряд экспериментов. Поместить пациента Икс в барокамеру, попробовать привить ему холеру и посмотреть, как он справится с такой мощной инфекцией… но господин фон Рейсс отдал приказ расстрелять его сегодня после вашего визита!
Н-да, знатно подгадил доктор своему «коллеге». У фон Рейсса аж лицо пятнами пошло, а ведь он так мечтал отличиться перед Гиммлером, чтобы тот красной ковровой дорожкой выложил ему путь в Берлин. Знатный тут гадюшник!
Гиммлер повернулся к Кайндлю:
— Вы вообще следите за тем, что происходит в стенах подконтрольного вам лагеря? Почему эту историю я слышу не из ваших уст? И почему этот ценнейший экземпляр, который может принести огромную пользу Великому Рейху, содержится в таких диких условиях? Я немедленно забираю его с собой в Берлин!
Ну уж нет, так мы не договаривались. Если бы я хотел попасть в Берлин, я бы уже был там, уйдя с беглянками. Но у меня еще остались незавершенные дела здесь, в Заксенхаузене, и ты — фашистская сволочь — одно из этих дел.
Пока Кайндль пытался найти оправдания, и все отвлеклись от меня — не каждый же раз выпадает столь яркое зрелище — рейхсфюрер СС отчитывает подчиненного, да еще кого — самого начальника лагеря! — я сделал вид, что пошатнулся и теряю сознание, сделав шаг навстречу Гиммлеру.
Очень повезло, что ноги у меня были свободными, а руки, хоть и скованы, но впереди. Этого мне хватило.
Рейхсфюрер СС стоял рядом с одним из столов, на поверхности которого я еще раньше заметил лежащий нож для вскрытия писем. Был он не слишком большим — сантиметров двадцать в длину, и не особо острым, но это не играло никакой роли.
Я двигался очень быстро, на пределе своих возможностей, и никто из присутствующих в помещении людей не успел мне помешать. Одним ловким движением подхватив нож, я буквально обтек Гиммлера со стороны, оказавшись у него за спиной, и, набросив скованные руки ему на шею, схватил ее в крепкий захват правой рукой. Левой же рукой прижал нож к яремной вене. Легкое касание — и я пробью ее насквозь, и тогда жить без посторонней помощи рейхсфюреру останется не больше нескольких минут, а я сделаю все, зубами вцеплюсь, чтобы никто эту помощь ему оказать не успел.
— Всем стоять! Иначе зарежу! — прохрипел я, отступая спиной к стене. Благо, позади меня никого не оказалось, и я сумел удачно совершить этот маневр.
Все вокруг замерли. Глядя на мою разъяренную, полубезумную физиономию, никто бы не усомнился, что я выполню свою угрозу. Гиммлер был ростом чуть выше моего плеча, и держать его было удобно. Он не вырывался и не пытался освободиться. Кажется, он впал в некую прострацию.
Резко запахло дерьмом. Да ты обгадился, сволочь!
На меня со всех сторон уже направили оружие, но стрелять никто не решался. Если я все же успею прикончить Гиммлера, то каждого в этой комнате ожидают огромные неприятности, вплоть до тюрьмы или расстрела. Это понимал каждый из эсэсовцев, поэтому никто не торопился бросаться рейхсфюреру на выручку.
Мелькнула мысль, что даже если Гиммлер и выживет каким-то чудом, никого из свидетелей своего позора он не простит.
— Не стрелять… — просипел в моих жарких объятиях рейхсфюрер, уже слегка пришедший в себя. — Приказываю никому не стрелять!
— Пусть опустят оружие, — прошептал я ему в самое ухо.
— Опустите оружие!
Его словам повиновались. Я видел, что дольше всех колебался фон Рейсс, который решил, что ему уже нечего терять, и что карьерный взлет оборвался на старте, но, подумав мгновение, он тоже сунул Вальтер в кобуру.
Эх, мне бы пистолет, чувствовал бы себя уверенней, или хотя бы мой привычный нож, который был сейчас у Насти. Ничего, и так справлюсь!
— Мы выходим! — громко сообщил я.
Двигаться было неудобно, приходилось контролировать тело Гиммлера и постоянно следить, чтобы в случае внезапной атаки со стороны я успел бы прикончить рейхсфюрера. Поэтому шли мы медленно, мелкими шажками, вдоль стены.
Никто не напал, побоялись.
На улице эсэсовцы уже стояли широким полукругом, направив на нас автоматы и винтовки.
Мы спустились вниз по широким каменным ступеням, потом сместились влево от крыльца. Я держал Гиммлера перед собой, как щит, и уперся спиной в стену комендатуры, стараясь восстановить дыхание.
— Вы же понимаете, что не уйдете отсюда живым? — голос Гиммлера звучал глухо, ему было тяжело дышать, слишком уж сильно я сдавливал его шею.
— А кто сказал, что я хочу жить? — я быстро осматривал местность, прикидывая свои дальнейшие шаги.
— Чего же вы хотите?
Смотри-ка, вежливо заговорил, на «вы», не то, что десять минут назад, когда смотрел на меня, как на неодушевленный предмет.
— Хочу, чтобы все вы сдохли, — честно ответил я, — но до всех мне не добраться, поэтому прикончу хотя бы одного…
— Мы можем договориться! — заторопился рейхфюрер. — Вы прекрасно владеете немецким, я этого не знал. Готов предложить вам лучшие условия, если согласитесь сотрудничать лично со мной. Все, что пожелаете!
— Все, что пожелаю? — заинтересовался я.
