будущее, и этот дар в полной мере передался мне. Много лет я изучал сокровенные науки на родине и в чужих краях, делая все, чтобы отточить свое мастерство. И сегодня, о Громовержец, я хотел бы попытаться предсказать судьбы бессмертным богам Эллады, ибо ничто в мире не сплетается настолько тесно, как жизни людей и судьбы их богов.
За пределами круга черный вихрь закружил серебряные блестки созвездий, и потянувшийся откуда-то сквозняк коснулся лица Инэя, но тут же растаял в потоке тепла. Мужчина на троне улыбнулся.
— Зачем твой дар всемогущим богам, сплетающим нити этого мира, ясновидец? Что в Элладе изменяется с течением времени кроме того, что угодно изменить богам? Мы знаем о будущем все, что нам нужно знать, и никто из смертных не может добавить большего.
— Вы действительно так думаете? — Инэй позволил себе усмехнуться. — Вы управляете землями и людьми, живущими на них, но тем не менее мелкие отклонения от плана не могут не происходить помимо вашего желания. Вы задаете основные контуры событий, но неуправляемые случайности будут существовать всегда, и ни человек, ни бог не может быть уверен, что однажды такая случайность не окажется для него фатальной.
Сидящий на троне нахмурился.
— Ты выбрал не самое подходящее место для подобных речей, смертный. Но мы готовы выслушать тебя. Во всяком случае, пока это забавляет нас.
— При любом уровне могущества всегда есть опасность появления непредвиденных факторов, — проговорил Инэй. — И чем протяжнее могущество во времени и пространстве, тем больше эта вероятность. Я предлагаю не догадки, но знание о том, что произойдет неизбежно — завтра или спустя эпоху, значения не имеет. Собственная судьба должна интересовать даже бессмертных.
— Я уверена, что ты не такой бессеребреник, каким хотел бы казаться, — сказала стоящая слева от трона женщина с кошачьими глазами. — Твое предложение достаточно заманчиво, но ведь ты наверняка потребуешь немалую награду. Я полагаю, нам лучше удовлетвориться меньшим, не давая каких-либо обещаний смертному, пусть даже и такому могущественному, как ты.
— Что ты на это скажешь, Инэй? — спросил Громовержец.
— Я всегда верил в высшую справедливость, — ухмыльнулся Инэй. — Но… Видите ли, меня больше интересуют не мирские блага, а чистое знание. Как вы понимаете, то, что я получу, если вы согласитесь, само по себе уже бесценно. Что же до остального, то я претендую только на то вознаграждение, которое вы сами выберете для меня. Большего мне не нужно, а согласиться на меньшее не позволяет моя гордость.
Громовержец окинул богов пристальным взглядом.
— Хорошо, Инэй. Мы согласны. Завтра на рассвете, в этом зале.
…И следующим утром огромная птица с пурпурным оперением, траурным по краям, подняла Инэя к вершинам гор.
Он снова стоял перед богами в том же самом зале, и клочья тумана плыли над полом. Инэй молчал. Где-то высоко, наверху, над горами свистел холодный обжигающий холодный ветер, а в Обители Богов было тихо и спокойно. Инэй поднял голову и посмотрел на непроницаемые лица.
— Мы согласны с твоим условием, ясновидец, — произнес Громовержец, и его глаза блеснули. — Все, что тебе может понадобиться, ты найдешь здесь. Мы даже поможем тебе, Инэй, по мере сил. — Он опустился на резной трон, и добавил: — Можешь начинать.
Инэй с достоинством поклонился и вытянул перед собой руки. В пустоте между его разведенных ладоней появилось бледное серебристое сияние. Когда продолговатое клубящееся облако полностью сформировалось, Инэй откинул голову, и прикрыл глаза, начал лепить из света странные призрачные образы…
Высшие иерархи Земли смотрели со своих мест, как из люминесцирующего тумана выплывает лесной пейзаж. Приглядевшись, можно было различить стоящего на поляне вечно юного бога. Он нервно, совсем по-человечески затравленно оглядывался по сторонам. В одной руке он сжимал короткий меч, а в другой — круглый щит с золотой насечкой и красной руной в центре. Около полудюжины крылатых человекоподобных существ с острогами и сетями в руках хлопая крыльями, кружились над поляной, и бог вяло отмахивался от них мечом. Наконец одно из этих существ рванулось вниз, намереваясь прыгнуть на спину юному богу. Но юноша оказался проворнее — его короткий меч, блеснув рыбкой, рванулся навстречу, и до половины погрузился в черную грудь. Демон закричал и забился, и бог с трудом извлек свой клинок из раны. Воспользовавшись заминкой, еще два создания спикировали на поляну. Юноша ударил одного из-демонов мечом в лицом, полоснул другого по крыльям, но третий демон, подкравшийся сзади, накинул на него сеть.
…Видение поляны, леса, ручья и куска неба, только что занимавшее половину зала, вновь сжалось до размера клубка и исчезло в ровном сиянии. А Инэй, закусив губу, уже лепил из тумана следующий образ…
Эта была мастерская — та самая мастерская, которая могла принадлежать только одному из бессмертных. Стены просторного помещения были увешаны разнообразными инструментами; отражаясь в стальных зеркалах, развешанных по углам комнаты, пылал каменный горн… В центре мастерской кряжистый бородатый мужчина, с усилием парируя железным молотом удары стальных кулаков, отступал пред огромным металлическим человеком. Бисеринки пота подрагивали на лбу у кряжистого бога, инкрустированный бриллиантами корпус машины ослепительно блестел, отсветы горна окрашивали ее позолоченные шарниры во все оттенки пурпура. Внезапно мужчина перекинул свое орудие в левую руку и с силой обрушил его на куполообразную голову машины. Железный человек отшатнулся, и молот скользнул по плечу на пластинчатую грудь украшенную мельхиором, разрывая тонкие стальные листы. Черный огонь выплеснулся из рваной трещины на груди, и огненный шар с алыми прожилками вспух на месте мастерской…
Огонь, заставивший богов зажмурить глаза, внезапно иссяк, и на ладонях у Инэя появилась и начала расти маленькая фигурка Громовержца. Верховный бог держал в руке голубовато светящийся потрескивающий посох, и всматривался в горизонт, где поднималась чудовищная фигура великана, слепо шарящего руками в густом молочном тумане, едва доходящем ему до колен…
— Хватит! — Громовержец, бледный как смерть, приподнялся на троне. Инэй вздрогнул и опустил руки. Его ноздри затрепетали. — Довольно, смертный. Ты показал более, чем достаточно.
— Но, Громовержец, я только начал…
— Довольно, — повторил Громовержец, и Инэй понял, что время перечить прошло. — Трудно поверить, что мы когда-нибудь совершим такие глупые ошибки, но я верю тебе, смертный, как это ни прискорбно.
Инэй склонил голову в поклоне, потом поднял глаза на Громовержца.
— Э-э… Все это очень печально, почтенные боги, но как нам быть с наградой за предсказание?
В глазах Громовержца зажглось темное пламя.
— За то, что ты открыл вечным повелителям мира их гибель, смертный, ты будешь ослеплен и сослан на один из островов Эгейского моя до тех пор, пока берега
