дверцу еще до того, как он успел обойти машину и проделать все, что полагалось, то есть распахнуть перед супругой ту самую дверцу и аккуратно закрыть ее, когда она сядет.
Кэти ожидала, что по дороге в город почувствует себя победительницей. По крайней мере, немного отдохнет от безумной атмосферы, царившей в доме. Билл не смог бы вести свои возмутительные речи ни при своей матери, ни при детях. А до того ему, скорее всего, пришлось бы выслушать ее, ведь езды-то сорок пять минут.
Но в машине было душно. Кэти открыла окно, и вой ветра ударил ей в уши. Это взбесило ее. Почему ей не хватает воздуха?
Она посмотрела в окно на знакомую извилистую дорогу, на пышные зеленые деревья и с усилием выдохнула:
– Я борюсь за нас, за нашу семью. Я борюсь за тебя, Билл.
Билл, не произнося ни слова, свернул на Со-Милл-Ривер-парквей, а потом обронил:
– Я хочу быть счастливым, Кэти.
Сзади просигналил белый автомобиль с тонированными стеклами. Билл включил поворотник и перестроился в правый ряд.
– Я тоже этого хочу. Ради нас обоих, – ответила она.
Билл отвлекся от дороги и взглянул на нее. Покачал головой. Слева слишком близко проехал минивэн, Билл притормозил, а когда минивэн рванулся вперед, перестроился в левый ряд. И не нажал на сигнал.
Поерзав на сиденье, Кэти повернулась к мужу. И не стала привычно жестикулировать, а обратилась к нему всем своим телом:
– Наша жизнь может измениться в лучшую сторону. Признаюсь, в последнее время я была не в лучшей форме. Ты тоже. Но дети становятся старше. Почему бы нам не уехать куда-нибудь на несколько дней?
Кэти, на ходу придумывая аргументы, уже начала злиться, но ей казалось, она близка к тому, чтобы найти то, что сработает. То, что избавит Билла от этой глупой идеи о разводе. Исправит все.
– Отпуск нас не излечит, – сказал Билл.
– Нет, но это только начало. Это шанс восстановить отношения. – Билл покачал головой, но Кэти еще только начала. – А после отпуска мы могли бы попробовать терапию. Запланируй секс раз в неделю. Ты не можешь так просто от нас отказаться. Ты не можешь этого сделать. Мы поедем на Антигуа. Помнишь ту поездку?
Глаза Билла наполнились слезами. Он открыл рот, собираясь что-то произнести, но не сумел выдавить ни слова, потом попытался объясниться снова:
– Я тебя больше не люблю. И ненависти не испытываю. Между нами ничего не осталось. Совсем ничего.
В ответ Кэти хотелось закатить глаза, и она отвернулась к окну. Любовь. Ненависть. Да Билл бы не различил крайности любви и ненависти, даже если бы они влепили ему по пощечине. Он просто повторял слова. Слова, которые говорили другие люди. Слова, которыми оправдывали войны. А Кэти умела чувствовать. Любовь – когда Билл пытался рассмешить ее глупым танцем. Ненависть – когда он пил каждый вечер, помня, что они оба выросли с отцами-алкоголиками. Кэти чувствовала все это, а Билл неустанно стремился к чему-то другому.
Все, что Кэти когда-либо слышала, – это то, чего хотел Билл. Чего ему не хватало. Кто его обманывал. Чего ему не досталось, чего он заслуживал. Билла не интересовало, чего хотела Кэти. И что лучше для детей – тоже. И тем более – что правильно, а что нет. Значение имели только желания Билла, и точка.
Он искоса взглянул на жену и, когда они выехали на прямую дорогу, прибавил скорости.
– И что же мне теперь делать? Мучиться всю жизнь, потому что ты не хочешь, чтобы я уходил? – спросил Билл.
Он явно не умел читать мысли, но Кэти оценила его старания. И попыталась объяснить, поскольку единственное, чего она хотела, – это чтобы Билл приложил хоть немного усилий.
– Нет, я не прошу тебя остаться и страдать. Я говорю: не уходи, хотя все плохо. Мы сумеем все исправить. Мы слишком долго были вместе, чтобы опустить руки.
– Проблема в том, что слишком долго. Чем дольше гниет мусор, тем хуже он пахнет.
Кэти медленно кивнула и повернулась на сиденье лицом вперед.
Билл прав: со временем вонь от мусора только крепнет. Но когда она осмыслила эту метафору, ее сердце бешено заколотилось.
Он назвал меня мусором? По этой аналогии мусор – это наш брак. Но себя Билл к этому мусору не причисляет, так что на самом деле это означает, что мусор – я.
Кэти почувствовала головокружение. Она попыталась сосредоточиться на маячившем вдали горизонте. Деревья помогали ей дышать, но проносились мимо слишком быстро. Она не видела ничего, кроме размытого зеленого пятна. Ей не за что было ухватиться.
Он назвал меня гниющим мусором.
И больше ничего не говорит. Не отступает. Не произносит новые слова, на которых я могла бы сосредоточиться.
Кэти могла думать только о том, что она мусор. Эта мысль поглотила ее с такой силой, что она почувствовала исходящий от ее тела запах. Гниющий мусор.
У нее начала чесаться кожа головы, но руки были словно парализованы, приклеены к бокам. Ей никак не удавалось хотя бы притронуться к волосам, и зуд усилился. Она попыталась как бы невзначай потереться об окно, но голова только скользила по стеклу. Она вытянула шею, пытаясь достать до верхней части механизма ремня безопасности, чтобы почесаться и унять зуд. Это немного помогло. Почему же руки не двигаются? Кэти посмотрела вниз и увидела, что ее ладони сжаты в маленькие твердые кулачки.
Я – мусор.
Кэти всем телом повернулась к Биллу, вглядываясь в этого неожиданно ставшего незнакомым человека. И внезапно он превратился в нечто иное. В животное, которое роется в мусоре. Енот или опоссум с глазами-бусинками? Она прижалась спиной к окну и хотела крикнуть ему, чтобы он убирался прочь. Но, зная, что любые ее слова не имеют никакого значения, она подтянула колени к груди и резко выпрямила ноги.
Не успев сообразить, что произошло, Кэти услышала, как голова Билла ударилась о стекло. И снова повторила движение.
Эйми
Во время нашей веселой дегустации концентрация адреналина в крови зашкаливала, но потом атмосфера разрядилась. Адам, Иден и я развлекались в игровом зале, выпивая все, что попадалось под руку, но в конце концов это наскучило и стало раздражать. Адам задремал, я принялась просматривать соцсети. Тарелки и стаканы громоздились друг на друга. На заднем плане непрерывно работал телевизор, транслируя сводки погоды, из-за чего у меня разболелась голова. Я приняла две таблетки ибупрофена и растолкала свое второе дыхание.
Еще по пути сюда я решила, что
