идти в суд и общаться с бесконечным количеством некомпетентных людей, передававших его друг другу, как в какой-то абсурдной детской игре.
Судья Леви Вудбери, лысеющий мужчина с унылым лицом и нахмуренными бровями, заявил, что «не вправе» выдать ордер[466]. Окружной прокурор Джордж Лант также отказался от этого «неприятного дела». Затем Хьюз обратился к федеральному комиссару, наделенному особыми полномочиями касательно нового закона о беглых рабах, Бенджамину Хэллетту. Для Хьюза эти полномочия все еще были недоступны. Хэллетт весь день был занят, поэтому за час до полуночи Хьюз отправился прямо к нему домой на Луисбург-сквер в Бикон-Хилле.
Хьюз сообщил, что ему нужен ордер, чтобы «арестовать негров». (Крафты жили за холмом, в пяти минутах ходьбы от дома комиссара.) Но, к изумлению Хьюза, комиссар сказал, что тот должен произвести арест без ордера, и лишь потом вернуться к нему. Пойти в центр черного квартала и схватить беглецов без юридического документа?! Хьюз сделал вид, что не слышал, а после в разговоре назвал комиссара «типичным представителем бостонской задницы».
Хьюз вручил комиссару текст закона о беглых рабах и показал, что тот должен сделать. Хэллетт просмотрел документ и ответил, что ему нужно подумать и информация будет утром.
Хьюз вернулся в отель и решил начать действовать. Утром он добьется от комиссара ордера, а пока можно отправить партнера, Джона Найта, в магазин Уильяма – с поручением. По крайней мере, Найт точно узнает Уильяма, может, ему удастся и еще что-нибудь сделать.
* * *
Охотники знали его под именем «Билл» или «Билли» – не Уильям и не Уильям Крафт. По-видимому, именно так Найт поздоровался с ним, войдя в магазин[467].
Магазин находился за углом дома Хейденов, в густонаселенном доме. По соседству с Уильямом мистер Ф. С. Шепард торговал кружевом, миссис Элиза Стюарт разводила иностранных пиявок, а мистеры Браун и Гарланд рисовали вывески. В задней части дома проживал Гораций Дженнингс. Если бы Уильям закричал, свидетелей было бы предостаточно.
Он и сам подготовился, следуя совету Джошуа Боуэна Смита и держа на верстаке пистолет. И все же вид худого темноволосого мужчины, которого Уильям в последний раз видел в Мейконе, мог его напугать, хотя жизнь давно научила всегда готовиться к худшему.
Джон Найт был ниже Уильяма не только по росту, но и по мастерству. В столярной мастерской, где оба работали, клиенты доверяли самые ценные вещи именно Уильяму, а не Найту. Тому досталась лишь обязанность принимать заказы.
Найт сообщил, что очень рад видеть давнего знакомого. Уильям спросил у мейконца (держа в руке пистолет, пусть и незаметно), один ли он приехал в Бостон. Тот ответил, что один и по делу, и надеется, что Билл поможет ему сориентироваться. Когда Уильям ответил, что занят, Найт предложил ему зайти в отель позже вместе с Эллен. Они поговорили о матери Эллен (Найт знал, что Эллен и Мария близки), и бывший коллега предложил передать ей письмо.
Он быстро ушел, однако это был не последний их контакт. Поздно вечером посыльный из отеля «Юнайтед Стейтс» доставил Уильяму письмо.
Бостон, вторник, 22 октября 1850, 23:00
Уильяму Крафту
Сэр, утром я должен уехать и не смогу выполнить обещание. Если хотите, чтобы я передал домой письмо, принесите его в отель «Юнайтед Стейтс» завтра и оставьте в ящике 44 или заходите вечером после чая и передайте лично. Если не сможете, оставьте записку в ящике 44, чтобы я не ждал напрасно. Если ваша жена захочет меня увидеть, можете привести ее с собой.
ДЖОН НАЙТ
P. S. Я уезжаю домой в четверг утром. Дж. К[468].
Найт мог бы назвать это письмо фальшивкой – так и было, ведь его написал и подписал Хьюз, невольно себя выдавший. План Хьюза, как он говорил позже, заключался в том, чтобы «заманить Крафта в номер и схватить его». Если бы удалось, то, по словам Хьюза, «проблем с Эллен не было бы»[469].
Гостиничный посыльный рассказал Уильяму, что Найт лгал. Он приехал не один. Мало того, его спутником был тот, кого Крафты отлично знали – и боялись.
Супруги поняли, что оказались в огромной опасности, куда больше той, когда в магазине Уильяма появились Айзек Скотт и Фэй. На сей раз переезжать было некуда. Подтвердив решимость в Африканском доме, Уильям на следующий день вернулся к работе; он тщательно запер дверь и держал заряженный пистолет под рукой.
Уиллис Хьюз тоже готовился. Утром он явился на Луисбург-сквер к Хэллетту. Комиссар снова отослал его, сказав, что тот должен «подать требования в юридически оформленном виде»[470]. Хьюз понял, что нужен хороший юрист. К счастью, благодаря связям нанимателя он смог проконсультироваться с самым высокопоставленным юристом страны: с самим Дэниелом Уэбстером.
Люди Уэбстера
Дэниел Уэбстер покинул Вашингтон в начале месяца. В письме к президенту Милларду Филлмору он писал, что «серьезно приболел». При этом постоянно находился в дороге, курсируя между домами в Маршфилде, Массачусетс, и Франклине, Нью-Гемпшир, а затем отправился в Бостон, но не в качестве сенатора от штата, а госсекретаря Соединенных Штатов.
Положение было неловким. Уэбстер сразу заявил, что не вправе голосовать за закон о беглых рабах, который возмутил всех аболиционистов. (Их поведение он назвал «в высшей степени отвратительным».)[471] Лично он предпочел бы скорректировать закон – например, дать возможность рассмотрения дела судом присяжных. Подобные изменения ничего не давали людям вроде Крафтов, раскрывшим свою личность, но позволили бы защититься от похищений, которые стали слишком распространенными. И все же Уэбстер считал закон вполне конституционным и, следовательно, подлежащим исполнению.
Президент Филлмор разделял его взгляды. В тот самый день, когда Найт пришел в магазин Уильяма, Филлмор писал госсекретарю, что намерен исполнять закон любой ценой, – если понадобится, с применением военной силы. Вопрос сложный и требует дальнейшего рассмотрения, однако президент писал: «Я готов на любые жертвы и опасности, чтобы исполнить свой долг».
Далее он пояснял: «Господу известно, я ненавижу рабство, но это существующее зло, за которое мы не несем ответственности. И мы должны его терпеть и защищать, как гарантирует конституция, пока не сможем избавиться, не разрушив последней надежды мира на свободное управление»[472]. Когда Хьюз обратился к Уэбстеру, письмо президента было в пути, но это не играло роли, поскольку госсекретарь полностью разделял данную точку зрения. И лично знал того, кто преследовал Крафтов.
Сорокатрехлетний полковник Сет Дж. Томас не был интеллектуалом, выпускником Гарварда или Дартмута,
