только потом все остальное. И потом, во второй раз, когда тебе понадобилась помощь, оно ведь снова сработало как надо.
— Сними!
— Теперь-то зачем?
— Сними!
— Раз ты настаиваешь… Я отменяю свою просьбу к Лилит.
Другой бы на месте Адама в этот момент выдохнул и отступил, потому что силы были на исходе. Но он собрал остатки и выдал еще один приказ:
— Никогда не смей больше применять к ней слово!
Это было глупо, ведь сразу после сказанного Адам упал, а следом сверху прилетело заклинание от Эля, размазывая уставшее тело по мраморному полу. И самое обидное, что Лили он совсем не помог, если подумать, вполне вероятно, наоборот, навредил. От осознания такого исхода захотелось сдохнуть, только расплата отчего-то запаздывала. Сначала Эль стоял над ним и задумчиво рассматривал, а потом вдруг рассмеялся. И когда недоумение на лице Адама проступило сквозь гримасу боли, отец сжалился и, убрав заклинание, пояснил:
— Теперь я вижу, что ты готов обучаться. Как только силы вернутся, приходи в лабораторию — я научу тебя настоящему владению словом.
Он не обманул. И через пару дней Адам по его подсказке бросил в миры зов, на который откликнулось множество творцов, каким-либо образом столкнувшихся с осколками. Так началась кропотливая работа по сбору, растянувшаяся почти на сотню лет, зато принесшая долгожданный результат. Только последний, являющийся ядром души Лилит, никак не хотел находиться, даже при наличии координат мира, где тот выпал. Даже при наличии названия города, даже при личном посещении оного.
Адам пробыл там несколько месяцев, но так и не засек ни одной аномалии, по которым обычно выявлял осколки. И впору было принять за таковой девчонку, с которой он постоянно сталкивался в общественном транспорте, идущем из спального района, где Адам снимал квартиру, в центр. Вроде бы и не сказочная красавица, скорее простоватая, хоть и симпатичная, немножко блеклая, а глаз все равно цеплялся, и постоянно сбоила личина, из-за чего пришлось оставить настоящий возраст тела, добавив цветные линзы, чтобы скрыть слишком яркий цвет глаз. Он даже начал тешить себя рассуждениями, что если нужный осколок находится в этой девушке? Проследить за ней до самого дома, проверить семью и ее историю не составило труда, только результат получился противоположный ожидаемому — самые обычные люди, в жизни которых все шло настолько обыденно, что даже обидно. И, наверное, не случись в прошлом истории с женой, совесть поддалась бы уговорам задержаться немного и понаблюдать, самую малость — месяц-другой, ну, год максимум… Но Адам больше не мог позволить себе такую роскошь, такую слабость — быть обычным человеком. Он и так почти сотню лет потратил на сбор осколков!
Последнее прекрасно объясняло банальной усталостью то, почему же взгляд зацепился за случайную попутчицу. Оттого уйти из конкретного мира, несмотря на ненайденный осколок, показалось единственным верным решением, по крайней мере, тогда. В последний раз он проехался в троллейбусе с цепляющей взгляд девчонкой и, не удержавшись, обернулся в раскрытых дверях, чтобы прямо из них шагнуть в арку портала и оказаться в особняке отца. Радости от возвращения не случилось, как и из-за отсутствия расспросов про осколок, зато случился первый приступ, похожий на те, что мучили его после того, как сбила машина, только куда болезненнее.
Адам очнулся в медблоке. Эль сидел рядом и смотрел в стену, но стоило открыть глаза, как он сказал:
— Я хочу открыть выход в новый мир. Там почти не работает магия и очень сильно развиты технологии. Любопытно, могу ли я соединить их со своими. Ты не против?
— Не против, — поморщившись от отвращения и боли, ответил Адам.
— Чудненько, — отец ободряюще похлопал его по плечу. — Уверен, этот мир станет твоим любимым. Нет, не потому, что наши симпатии должны совпадать. Они не всегда определяются душами, скорее пройденным путем. Мне с моим одно время нравился мир некромантов… Но там я был еще до возвращения на Цийон. Впрочем, даже то путешествие по итогу вышло полезным. Спросишь, чем? Кривишься, но зачту вопрос заочно. Так вот, там я узнал, что когда душа занимает чужое недавно умершее тело, то может использовать его как родную оболочку — не отличить от живого. Иногда такие кадавры проживали целые жизни, какие были бы отведены занятым телам… И знаешь, что?
— Что? — в этот раз Адам кривился только от боли.
— Тебе нужно бросить новый зов, на конкретным мир, можно даже на конкретный город или страну — как получится. Только в этот раз сделай так, чтобы откликнулся не творец. Примани осколок. А вот как именно не спрашивай… Рад бы помочь больше, но, увы, не знаю как. Хуже того — боюсь все испортить.
Большего не требовалось, он и такой подсказке был неимоверно благодарен, потому не стал спорить, когда Эль решил продержать его в медблоке неделю. Ничего, это время прекрасно подошло, чтобы как следует обдумать свои следующие шаги. Тогда-то и вспомнил, что помимо ненайденного осколка имелось еще четыре: они застряли в нем, когда душа Лилит распалась впервые, но один из него вырвал Люцифер, которого теперь тоже стоило поискать. Поэтому можно было не торопиться с возвращением в последний мир, а просто к первому зову добавить фиксацию на отзыв носителя осколка, причем бывшего наставника оно теперь тоже могло задеть. Впрочем, сидеть и ждать оклика Адам не собирался — в этот раз он решил как следует подготовиться, чтобы не вышло, как тогда во время поединка.
Годы до отклика он провел в тренировках, научившись не только владеть словом на уровне Эля, но другим видами магии тоже. Стал сильнее и умнее, а главное, сдержаннее. И все это разбилось вдребезги, когда портал привел к дверям той самой квартиры, где жила теперь уже порядком постаревшая попутчица. Осколок все это время был в ней, и это не показалось ему хоть сколько-нибудь смешным. Знакомая злость, заставившая толкнуть когда-то давно бывшую жену, вновь подняла голову, и если руки в этот раз он держал в узде, то умение управлять чужими эмоциями словно взбесилось, генерируя ужас в масштабах, способного перепугать стаю диких тигров. Стоит ли говорить о предсказуемости результата, когда речь шла о не самой физически здоровой женщине? Тело умерло во второй раз, и Адам изрезал руки до крови, пытаясь остановить метнувшийся в следующую жизнь осколок. Едва поймал и еще долго заговаривал тот успокоиться, в глубине души смиряясь с мыслью, что ничего у него не выйдет с
