не переставал думать о том, что некая Ван Цзиньпин, должно быть, очень могущественна и обладает полным доверием Цинь Шихуана, ведь совсем скоро он полностью будет в ее власти: безоружный, с закрытыми глазами — мечта тысяч жителей Цинь, которые, оказавшись на ее месте, смогли бы положить конец всем беззакониям императора.
Когда глаза пяти посетителей были наконец закрыты шелковыми масками, Ли Сы снова постучал в дверь.
Я не понимал, как могло место со столь помпезным названием оказаться в действительности мерзкой помойкой, окруженной сточными водами дворца. Еще меньше я представлял себе туфли Цинь Шихуана, касающиеся поверхности, наполовину состоящей из грязи, наполовину — из фекалий. Меня ужасала мысль, что вскоре тирану все это может надоесть, и он изольет свой гнев на меня как на самого низкого в иерархии его слуг, но мысль эта мгновенно испарилась, потому как вдруг мы услышали хлопанье крыльев. Я пытался разобрать, что это за птица, но тут снова раздался вопль. Всего лишь в нескольких метрах от нас. Теперь мы смогли услышать всю его мощь, и я тут же подумал, что у женщины с таким голосом должны быть серьезные проблемы с горлом, возможно, вызванные какой-нибудь болезнью.
— По словам Ван Цзиньпин, принимать у себя Цинь Шихуана — большая честь, — перевел Ли Сы.
— Давайте оставим похвалы и перейдем к сути, — приказал правитель, — мне мерзко стоять по щиколотки в грязи. Шаги Цинь Шихуана должны вести его к славе, а не к грязи.
Ван Цзиньпин снова испустила ужасающий вопль. Не нужно владеть этим странным языком, чтобы понять: слова тирана не доставили ей большого удовольствия. Так я и понял, что эта женщина прекрасно понимает наш язык.
— Что она сказала? — спросил Цинь Шихуан.
— Ничего, ничего, — постарался сгладить неловкость Ли Сы.
— Скажи мне, Ван Цзиньпин, госпожа пещер, обладательница распрекраснейших клыков из слоновой кости; та, что днем почивает, поскольку враждует с солнцем; та, что в хитрости соперничает с драконом, — начал Цинь Шихуан свою полную сарказма спесивую речь, — скажи мне, прекрасная Ван Цзиньпин, что я должен сделать, чтобы моя экспедиция на Остров Бессмертных увенчалась успехом.
Хозяйка Зала предсказаний ответила другим звуком. То уже был не вопль, а скорее очень высокий хрип, похожий на одышку у крыс.
(Если верить моему воображению, то речь должна была бы идти о крысе размером с женщину, которая решилась открыть будущее группе мужчин. До чего же невероятные фантазии может вызвать у нас страх!)
— Она говорит, что вы должны совершить жертвоприношение судьбе.
— Жертвоприношение? — рассеянно переспросил Цинь Шихуан.
— Да, — начал объяснять философ, — накормить огонь телами трех цыплят, парой зайцев и каким-нибудь некрупным животным.
— Где мы возьмем зайца? — воскликнул тиран в замеша- тельстве.
— Мы могли бы отправить одного из охранников к придворному скотоводу, — робко предложил Ли Сы.
Меня прошиб холодный пот, потому что я прекрасно знал тирана.
— Три цыпленка… пара зайцев… — перечислял Цинь Шихуан вполголоса, как человек, который поглощен какой-то мыслью. И через несколько секунд размышлений он затараторил. — Вот! Есть! Сэкономим на походе охранника к скотоводу.
— И что же мы принесем в жертву?
— Пару рук солдата императорской охраны! — ответил правитель, не в силах скрыть гордость за столь удачно найденное решение. — Судьба несомненно будет польщена. Руки, служившие Цинь Шихуану, всегда ценятся выше, чем никому не известное животное.
— Это уже слишком, речь лишь о маленьком жертвоприношении, — остановил его Ли Сы, пытаясь предотвратить ужасное злодеяние, которое вот-вот должно было свершиться.
— Мои жертвоприношения — это мое решение! — вскричал Цинь Шихуан и, судя по приветствию, с которым он обратился к Ван Цзиньпин, именно в этот момент он избавился от платка, закрывавшего ему глаза. — Здравствуйте, повелительница темноты. Такая же прекрасная, как и всегда!
Наша хозяйка снова издала вопль и исчезла с быстротой грызуна, потому что когда я убрал с глаз повязку, ее уже не было среди нас. И тогда я заметил, что Цинь Шихуан пристально смотрит в глаза ближайшему охраннику.
— Ваши руки, командир! Я требую ваши руки!
Охранник забормотал что-то, словно ребенок, у которого хотят отнять любимую игрушку.
— Ваши руки или вашу голову! Я предоставляю вам выбор. Всем известно великодушие Цинь Шихуана, — заносчиво бросил ему тиран.
Я не собираюсь описывать, что произошло после. Скажу лишь, что все разрешилось стремительно и наихудшим образом.
Когда огонь полностью поглотил жуткое приношение Цинь Шихуана судьбе, вновь раздался голос (если это можно было назвать голосом) Ван Цзиньпин.
— Госпожа уже возвращается и просит нас снова прикрыть глаза, — перевел Ли Сы.
— Я останусь как есть. Еще не родился тот, кто будет указывать Цинь Шихуану, что ему делать. Я сыт по горло этой летающей крысой! — недовольно заявил правитель.
Охранник с отрубленными руками неподвижно лежал там же, в грязи. Второй, дрожа всем телом, смог лишь пробормотать бессмысленную фразу:
— Разве вы не слышите падающие снежинки? Думаю, они за мной.
— Я тоже не буду завязывать глаза, — сказал я, думая, что все уже увидел. Есть ли что-то страшнее того, чем то, свидетелем чего я уже стал?
В это мгновение лицо Цинь Шихуана осенила доселе неизвестная мне благосклонность, и он несвойственным ему тоном произнес:
— Ян Пу, думаю, тебе лучше завязать глаза. Ван Цзиньпин и вправду ужасна. Не хочу, чтобы увиденное навсегда изменило ритм твоего прекрасного слога.
Я успел заметить, как Цинь Шихуан с Ли Сы воспользовались последними всполохами жертвенного огня, чтобы зажечь пару факелов. Потом я повязал на глаза платок и почти незаметно, постепенно погрузился в грязь.
Мне хотелось плакать, но слезы не рождались в моих глазах. Половина моего разума старалась найти объяснения страшным событиям, свидетелем которых я стал, в то время как вторая половина прислушивалась к окружающим меня звукам.
По ужасному воплю, прозвучавшему рядом, я понял, хозяйка Зала предсказаний вернулась.
— Она говорит, что ваше будущее написано на пепелище жертвенного огня, — перевел советник.
— И что там написано? — нетерпеливо спросил Цинь Шихуан.
Но ни Ван Цзиньпин, ни Ли Сы не ответили. Все замерли, ожидая чего-то. Словно то, что предстояло прочитать на пепле, было очевидно. Я слышал, как предсказательница обходит огонь, наверное, в поиске лучшего угла обзора. Иногда она останавливалась очень близко от меня. Я понимал это по запаху сырости, который обрушивался на меня со всей своей силой. И эта вонь раздражала нос и горло, вызывая кашель.
Порой Ван Цзиньпин подходила так близко, что касалась моих ног своим ворсистым одеянием. Ее прикосновения вызывали у меня приступ тошноты, будто ко мне прикасалась не женщина, а ходячий
