как сумасшедшее, разгоняя по телу кипевшую от предвкушения кровь.
— Пойдём посмотрим на вход? — предложил я. Голос звенел от нетерпения.
— Это может быть опасно… — с сомнением сказала Айштера.
Энель тоже не проявила энтузиазма.
— Мне любопытен механизм распространения кристаллов — наверняка задействуется дименциализм, но кем и как? — однако я сомневаюсь, что он сохранился в ядре после его переноса. В остальном же…
Она равнодушно пожала плечами.
— Я не говорю, что мы обязательно зайдём внутрь. Просто поглядим.
— Видел бы ты себя со стороны, — фыркнула Энель. — Прямо-таки трясёт от желания поскорее забраться в лабиринт.
— Посмотрим и доложим властям. Ничего такого. Ну, если подземелье уже выросло… А если оно молодое, устроим экзамен моим навыкам!
Уговоры не заняли много времени. Айштера согласилась пойти проверить место, когда я объяснил, что мы можем помочь жителям ближних деревень, которые пострадают, если подземелье разрастётся.
С Энель не потребовалось и этого. Она многозначительно улыбнулась и предупредила, что раз это экзамен, то она не будет помогать, пока я сам не взмолюсь об этом. Айштера побледнела и заявила, что будет держаться поблизости от меня и непременно придёт на выручку, если заметит, что я не справляюсь.
Вход в подземелье обнаружился на пологом склоне холма. Он выглядел как проход между двумя вытянутыми глыбами, поставленными так, что конец одной упирался в середину второй.
Перед ними лежала каменистая площадка. На наших глазах на неё выскочил заяц. Короткие уши его встали торчком, когда он остановился принюхался, смешно шевеля носиком-кнопочкой. Видимо, результат устроил зверя, поскольку он без колебаний попрыгал к глыбам и исчез в тёмном зеве меж ними.
Я прислушался к себе.
Чем старше подземелье, тем мощнее становятся его призывы.
К сожалению, различить, где заканчивался мой энтузиазм и начиналась магия лабиринта, не получилось. Но я не мчался бездумно ко входу, а значит, всё не так уж плохо.
— Ну как?
— Ни малейшего желания соваться туда, — произнесла Энель. Оробевшая фелина поддержала её. Странно, я полагал, что уж в ней-то разгорится желание сунуться в пекло; разве не об острых ощущениях она мечтала, когда жаловалась на скуку?
— Великолепно! То есть оно слабое, — хлопнул я в ладоши, — побродим по нему, может, даже захватим ядро. Вдруг только что родилось?
С этими словами я и двинулся на покорение первого в своей жизни подземелья. Позади раздался сдвоенный вздох, однако спутницы последовали за мной.
Сразу за глыбами росли сталактиты и сталагмиты — встали плотными рядами, которые напомнили о распахнутой пасти, полной острых зубов. По коже поползли мурашки.
В подземелье было… странно. Будто давила на плечи невидимая тяжесть, будто сверлил спину внимательный взгляд. Во тьме чудилось чуждое присутствие.
Айштера прочла заклинание, и над головами вспыхнуло крошечное солнце — шарик света, озаривший узкий проход. Его стены были оплавлены и слабо блестели, отражая магическое сияние. Я прикоснулся к камню; влажный.
Не покидало чувство, что мы забрались в глотку гигантского зверя и двигались дальше, глубже, к его желудку.
Азарт смешивался со страхом. Я приготовил меч.
Тесный коридор вывел к расширению, небольшой пещере.
Мы прошли от силы метров сто, когда чутьё взвыло об опасности — и из темноты выступили двое.
Глава 27
Айштера тонко вскрикнула и тотчас зажала рот ладонью. Энель же напустила на себя непроницаемый и даже отстранённый вид, словно происходящее её никак не касалось. К идее экзамена она подошла куда ответственнее, чем я рассчитывал.
Меж тем обитатели подземелья подобрались ближе. Они были худощавые и невысокие, одетые в лохмотья, в которых дыр больше, чем ткани, и едва доставали мне до живота. Рядом с ними даже Айштера выглядела высокой. В холодном магическом свете зеленоватая кожа выцвела и казалась грязно-серой.
Длинные развесистые уши, низкие лбы, крохотные угольно-чёрные глазки, похожие на кусочки антрацита, а также широкие пасти, в которых теснились острые зубы, — перед нами стояли, сжимая дубинки, настоящие гоблины.
Вернее, на Эксдилике их звали гхоллинами, однако на этом различие с классическим вариантом и заканчивалось. Хотя нет, я не припоминал такого количества клыков — они буквально раздирали губы, будто стремились вырваться из пастей. И когти у коротышек были чересчур большими и прочными на вид — вылитые короткие кинжалы, готовые терзать плоть.
Гхоллины настороженно взирали на наш отряд. У правого, разглядывавшего Айштеру, изо рта закапала слюна.
— Мы пришли с миром, — сказал я на гхоллинском, — много вас тут?
И лишь договорив, сообразил, в чём причина ярко-выраженной когтистости и клыкастости, — разумных предков гхоллинов давным-давно истребили солярные расы.
Выжившие превратились в монстров. И эту парочку в подземелье привело отнюдь не желание поживиться добычей в молодом лабиринте; их завела сюда подчиняющая магия.
Когда коротышки услышали мою речь, то пришли в неистовство: визгливо завопили и бросились вперёд. Я рванул к ним, чтобы прикрыть Айштеру. С лёгкостью увернулся от яростной атаки одного, пнул в живот второго — ярость гхоллинов не делала их выдающимися бойцами.
Первый монстр обрушил на меня дубину. Я принял её на клинок, постаравшись отвести. Вышло посредственно. Рука задрожала, налилась тяжестью. Поднырнув под выпад коротышки, я зарядил ему рукоятью в лоб.
Быстрый взгляд в сторону Энель показал, что она вмешиваться и не собиралась. Подпирала стену со скучающим выражением на лице, загадочно сверкая янтарными глазами.
Испуганная Айштера вытянула из ножен фамильный кинжал и колебалась, глядя то на меня, то на ашуру. Я мотнул головой, показывая, что в помощи пока не нуждаюсь, и переключил внимание на врагов.
По правде говоря, я мог легко с ними расправиться. Подземелье не успело ощутимо усилить их тела. Но я хотел провести эксперимент.
— Мы не представляем угрозы, — проскрипел я на приречном диалекте гхоллинского. Повторил предложение на равнинном, степном и горном, однако коротышки не выказали ни малейшего желания вступать в разговор.
Один тёр лоб и злобно шипел, а другой пересилил боль в животе и поднялся. Дубинку он выронил, однако это его не смутило. Он пригнулся и выставил перед собой руки, словно хвастаясь кинжальными когтями. По ушам резануло нечленораздельным визгом.
Вот как. Попытки наладить диалог провалились; разумного в бедолагах было не больше, чем в демонических волках.
Я отбросил бессмысленную жалость к невезучей расе, выродившейся в двуногих зверей, и скользящим шагом устремился ко второму гхоллину. Получивший по голове ещё приходил в себя, а этот мог ударить в спину, если отвлечься.
Когтистый коротышка вдруг бросился навзничь и размашисто полоснул мне по ногам; я еле отпрыгнул, спасая колени. Без сомнений рубанул клинком по подставленному плечу.
Затупившийся, щербатый
