новостях?
Когда я смогу утащить её телефон?
Я задавала одни и те же вопросы снова и снова, бесконечно прокручивая их в голове. Это повторение сочеталось с тем, что я делала руками: подметала, пылесосила, вытирала, полоскала, отжимала.
Боль в плече была настолько сильной, что перешла во что-то большее. Я потеряла себя. У меня не было плеч. У меня не было тела. Во мне бурлил адреналин. Проходили часы. Меняющийся свет раздражал меня, а вид на двор продолжал смеяться надо мной.
Может быть, мне разбить окно? Дверь? Сколько ещё я буду притворяться её слугой?
Джейн весь день не вставала с постели. Она перестала отвечать на звонки и продолжала смотреть повторы своего старого шоу. Во время ланча она позвала меня:
— Зара!
Она заказала два сэндвича с арахисовым маслом и джемом и два стакана молока.
— У нас закончилось молоко, — сказала я ей.
— Тогда принеси сельтерской.
Час спустя она снова позвала меня:
— Зара!
Ей захотелось перекусить:
— Что-нибудь сладкое. Мороженое "Роки роуд" — целую ванночку!
Я принесла ей.
— Эй, у меня вопрос, — сказала она, снимая крышку. Её глаза не отрывались от экрана.
— Что?
— Ты придёшь на мои похороны?
— Что?
— Если я умру, ты придёшь на мои похороны?
— Джейн…
— Отвечай на вопрос!
— Да.
— А как думаешь, Бижу и Том придут?
— Не знаю.
Она вздохнула:
— Как продвигается твоя уборка?
— Прекрасно.
Она долго смотрела на меня. В одной руке она держала банку с мороженым, в другой — ложку.
— Ты такая умница, — печально сказала она.
Прошло ещё несколько часов. Каждая молекула в доме была одновременно неистовой и ужасно неподвижной. Я убралась на кухне, в тренажёрном зале, в гостиной. Я вымыла коридоры и лестницу. В своей комнате я открыла ящик комода и подумала: кто купил эту одежду? Я едва могла вспомнить, кем была до встречи с Джейн.
Убирая кабинет, я открыла дневник и быстро написала:
Если я умру, в моей смерти прошу винить Джейн Бейли.
Я задвинула дневник в дальний ящик стола к остальным, и тут она снова позвала меня:
— Зара!
Она меня видела?
Очевидно, нет. Ей просто захотелось ещё поесть.
— Макаронов, — сказала она. — И массаж. У меня болят пальцы на ногах.
Я принесла ей макароны и растирала ноги, пока она их ела.
— Да, вот здесь, — сказала она. — О да, детка.
Держать её ступни в своих руках было намного приятнее, чем метлу. И ещё мне нравились её ступни, потому что они не изменились. Они не стали тяжелее, печальнее, злее, или сложнее, чем раньше. Я то же самое думала о ногах отца, когда он умирал.
Покончив с едой, она сказала:
— На сегодня с тебя хватит. Прими ванну.
Я представила, как выхожу из ванны и падаю:
— Пожалуй, я приму душ.
— Как хочешь.
Я отнесла её посуду вниз, съела на ужин ещё несколько пригоршней мюсли и просроченный йогурт. И приняла ещё ибупрофена.
В душе я намылилась её мылом. Горячая вода приятно согревала плечи. На несколько блаженных мгновений я растворилась в этом ощущении.
Затем я надела пижаму и вспомнила о своей боли. Я скользнула под одеяло рядом с Джейн. Она взяла мою руку и обхватила ею свой живот.
— Мне нужно, чтобы ты была рядом, — сказала она. — Мне всё время нужно знать, где ты.
Час спустя я притворилась спящей, а она по-прежнему не спала, прокручивая что-то в своём телефоне. Я чувствовала, как напрягаются её мышцы, когда она печатает. Время от времени она тихонько вздыхала.
Иди спать!
Именно эту мысль я пыталась ей телепатировать.
Я продолжала представлять, как всё будет развиваться: каким-то образом я найду её телефон, как-то выберусь наружу, как-то увернусь от её пуль.
Но я так устала от уборки за весь день, что заснула раньше неё.
41
Несколько часов спустя я проснулась, а её рядом не было.
Медленно я переместилась на её сторону кровати и стала искать её телефон — в основном руками, потому что глаза ещё не привыкли к темноте. Я проверила ночной столик, пол, под подушкой. Её телефона там не было.
Я осторожно прошла по комнате и выглянула в коридор, и именно тогда увидела, что дверь в мой кабинет открыта.
Кровь бросилась мне в голову. Желудок сильно скрутило. По какой-то причине я уже точно знала, что она там делает. Я бросилась по коридору, а потом немного постояла за дверью кабинета, просто наблюдая за ней — её скрещённые на столе лодыжки, затылок, спутанные волосы, отвратительный кремовый халат, небрежное движение руки, переворачивающей страницу.
На полу — вот дерьмо — лежал её телефон. Должно быть, он выпал у неё из кармана.
Я опустилась на четвереньки. Мне пришлось действовать быстро, но терпеливо. Я поползла вперёд. И вперёд. А потом — тихо, пожалуйста, без шума — я взяла телефон, засунула его за пояс своих "боксёров" и натянула футболку.
Каким-то образом она по-прежнему не замечала меня. Но потом, когда я попыталась на четвереньках выбраться из комнаты, пол заскрипел, и она закричала:
— Эй!
А затем резко развернулась, подтягивая ноги. Я быстро отступила назад, чтобы она не задела меня. Джейн не утратила ловкости акробатки, хотя и стала ленивой.
— И давно ты почитываешь мой дневник?
— Да, уже давно, — сказала она, не сводя с меня глаз. — Я всё знаю! Позволь мне зачитать несколько своих любимых отрывков!
Затем она начала читать:
— "Если я умру, в моей смерти прошу винить Джейн Бейли". Считаешь, я собираюсь убить тебя, Зара?
Я ничего не ответила.
— Я не собираюсь убивать тебя, глупышка. Кто тогда будет меня кормить? Кто будет убирать в доме?
Она вытащила из ящика другой дневник, перевернула страницу и зачитала:
— "Не похоже, что это выбор — так сильно любить Джейн. Я просто люблю её и всё". Ух…
Она перелистнула на новую страницу:
— "Голос Джейн — это колыбельная. Это поле с высокой травой, на котором хочется лежать вечно. Это…" — о, здесь ты вычеркнула "ива". Неплохо. Иначе было бы немного пошло.
Она перелистнула снова.
— Пожалуйста, хватит.
Она проигнорировала меня.
— "Обожаю запах Джейн, её волосы, руки, губы. Я люблю её всю. Не могу поверить, как
