выделила своего представителя для оценки передаваемого имущества. Если их подсчёты не совпадут с коронными реестрами — доверие к роду может быть утрачено безвозвратно, а вместе с ним исчезнут и некоторые особенно «хлебные» места при дворе.
На обстоятельную беседу мы отправились в столичный особняк Угаровых, расположенный в престижном родовом квартале.
— А у нас таковой имеется? — искренне удивился я, никогда не слышавший о столичной резиденции.
— Да, имеется, — хмыкнула Елизавета Ольгердовна, поправляя складки плаща. — Надо будет расконсервировать его. Раньше там в основном сын жил, я же предпочитала оставаться в Химерово. И да… — её взгляд стал твёрдым, — в столицу переезжать придётся всем. И Эльзе с Резваном, и господину Брылёву тоже. Мы не будем прерывать твоё обучение из-за назначения — и так пробелов в твоей памяти хватает.
— Кстати, насчёт назначения… — заикнулся я, когда Васька плавно приземлился в заросшем парке перед трёхэтажным готическим особняком. — Бабушка, оно нам надо? Мне учиться нужно. У меня столько пробелов, а тут придётся шутом при принце скакать.
Княгиня тяжело вздохнула, её пальцы сжали рукоять трости.
— Понимаешь ли, Юра, шут не шут… Когда-то Бьерн Утгард был так называемым «ближником» наследного принца. И всё, что мы сейчас имеем, он получил, начиная с такой же должности, — она сделала паузу, осматривая фасад особняка. — Императрица оказала нам мощную поддержку. Не знаю, было ли согласовано с ней решение принца… но факт остаётся фактом. Предложить первое место камер-юнкера представителю тёмной фракции, да ещё из Чёрной сотни — это сильный ход.
Она повернулась ко мне, и в её глазах читалась тревога:
— Императрица явно ведёт свою игру. И меньше всего я хочу, чтобы мы в ней оказались пешками. Хотя… — губы её дрогнули в подобии улыбки, — дворец — это не только обязанности. Это привилегии. Жить придётся в основном здесь — надолго отлучаться от принца тебе не позволят.
— Значит, отказаться от «чести» быть камер-юнкером я не могу? — уточнил я.
— Нет, можешь, конечно! — её голос внезапно зазвенел ледяными нотками. — Это всё равно что плюнуть в лицо наследнику, который лично протянул тебе руку дружбу. — Она сделала выразительную паузу.
— Понятно. Значит, будем соответствовать, — я задумался, осматривая парк. — Мне понадобится ездовая химера. Летающая. Ты ещё одну Ваську сделать сможешь?
Бабушка неожиданно улыбнулась:
— Нет, такую «занозу в заднице» я могла создать только один раз. Но что-нибудь подобное… пожалуй, поколдую.
— А индивидуальные пожелания принимаются?
— Какие именно? — насторожилась она.
— Сделай так, чтобы выглядела лаконично, брутально, но не слишком отпугивающе.
— И как ты себе это представляешь? — княгиня подняла бровь.
— Ну… чтобы когти не торчали постоянно, но выпускались при опасности. Чтобы клыки не бросались в глаза. Может, жало… убирающееся… — я развёл руками. — Чтобы не была страшной, но мощь в ней чувствовалась. Буду тебе живой рекламой.
— Ладно, подумаю, — вздохнула она.
— А кстати… — я неожиданно вспомнил важный вопрос, — кроме принца Андрея, у императорской семьи есть ещё дети?
— Сестра у него есть. Младшая, лет десяти всего.
— Вот сестричке-то мы как раз и подарим питомца! — воодушевился я. — Помните мою идею? Придумали что-нибудь насчёт котят с крылышками?
— Думала, думала… — бабушка задумчиво постучала пальцами по трости. — Хорошо, поколдую над чем-нибудь, раз уж пошёл такой запрос.
— Конечно! — я одобрительно кивнул. — За милости сюзерена нужно платить взаимностью.
Бабушка уставилась на меня вопросительно.
— Не смотрите так! — рассмеялся я. — Рука руку моет — это естественный закон дворцовых игр. Вы сами сказали — императрица видит свою выгоду. Но мы должны ответить чем-то… неожиданным. А что может быть неожиданнее для матери, чем усиление защиты её ребёнка?
За этой беседой мы вошли в особняк. Слуги метались по этажам, срывая чехлы с мебели и пытаясь привести дом в порядок. Но даже беглый взгляд показывал, рабочих рук катастрофически не хватает.
Пройдя в кабинет, мы с княгиней уселись обсуждать ещё один крайне важный для рода вопрос — виру со Светловых.
* * *
Елизавета Ольгердовна торжественно вручила мне толстый фолиант в кожаном переплете с золотым тиснением герба Империи — официальный список виры, составленный императорской канцелярией. Когда я начал внимательно изучать документ, не смог сдержать низкий, восхищенный свист. Позиций было не так много, но какие они были!
Первой и самой впечатляющей строчкой значился серебряный рудник «Лунная жила» в Уральских горах. К нему прилагалась подробная справка, заверенная печатью министерства горных дел: «Поставщик императорского монетного двора с 1723 года. Запасы оценены геологической экспедицией 1899 года как достаточные для непрерывной эксплуатации в течение минимум ста лет при текущих объёмах добычи».
Вторым пунктом красовалось скромное название: «Мраморный завод „Каррара“ с приложенным списком из пяти карьеров-спутников в Карелии и на Урале». Но приложенная пояснительная записка раскрывала истинную ценность: «Основной подрядчик Комиссии по благоустройству и градостроительству Его Императорского Величества. Поставщик мрамора для набережных Северной Пальмиры (1872–1898), фонтанов Петровского парка (1881), скульптурного ансамбля у Нового Эрмитажа (1894)…»
Все эти мраморные скульптуры в парках, фонтаны на площадях, облицовка набережных… Это же какие там обороты⁈
Третья позиция заставила меня поднять брови: «Мастерская артефактов „Лунный свет“, член Гильдии артефакторов с 1845 года». Описание уточняло: «Специализация: бытовые артефакты класса „люкс“ — самозажигающиеся свечи, самонагревающиеся чайники, погодные регуляторы для оранжерей. Поставщик двора ЕИВ с 1867 года».
Но настоящим сюрпризом стала четвёртая страница: «Городская больница Пресветлого Пантелеймона в 3-м квартале Невского проспекта». Подробное описание включало: «Трёхэтажное здание, построенное в 1872 году. Отделения: терапевтическое (50 коек), хирургическое (30 коек), родильное (20 коек). Штат: 12 врачей, 30 медсестер, 15 санитаров». Я задумался, перебирая страницы — то ли это была «довесочная» компенсация, то ли чей-то тонкий расчёт, учитывающий дар Эльзы…
Были и земельные владения, в списке они занимали целых две страницы: деревня Белые Ключи (4873 души, 12000 десятин пашни), село Новые Липы (3254 души, 8000 десятин) и посёлок Каменный Брод (2987 душ, 7500 десятин) — все в престижном регионе, не далее 30 верст от Петербурга.
— Корона ободрала Светлова как липку, — пробормотал я, перелистывая шелковистые страницы. — Но свои требования мы всё равно выставим. Елизавета Ольгердовна, — я поднял глаза на княгиню, — что бы вы хотели отнять у них так, чтобы больно-пребольно?
Княгиня задумалась, её тонкие пальцы с идеальным
