ушами. Сбив с ног волка, он повалил его и с рычанием вгрызся в глотку. Послышался короткий скулящий вскрик, окончившийся влажным звуком разрываемой плоти.
Когда раздалась пальба, получеловек выпрямился, широко облизываясь, его кошачьеподобное лицо было измазано кровью. Он повёл на меня жёлтыми глазами с резко сузившимся вертикальным зрачком, какие бывают только у кошек, и бросился. Но как выяснилось, не на меня, а на волка, который подбирался ко мне со спины.
Сложившись вдвое, я села на корточки, пытаясь спрятаться за диванчиком, по другую сторону которого раздавались звуки борьбы, сопровождаемой утробным клёкотом. Со всех сторон кто-то кого-то ел, кромсал, ломал, швырял, разрывал. Особо умные одновременно отстреливались. Пули свистели, пролетая совсем близком. Одна из них, чиркнув по обивке, попала в ягуара, расправлявшегося с вервольфом. На подогнувшихся лапах, он упал на своего противника, которого только что убил.
— Ди, — вновь появился рядом Дэни. Он всё ещё был в своей человеческой форме, хотя теперь я вообще не была уверена, как выглядела та, другая. Его лицо было заляпано красными точками, а руки окрашены кровью по локоть. Ею же была пропитана рубашка. — Тебе небезопасно здесь оставаться.
— А она? — я рукой указала на Фирусу, как ни в чём не бывало спящую пьяным сном носом в обивку. Я не беспокоилась о ней раньше. Во-первых, потому, что злилась. Это она меня сюда привела. Во-вторых, решила, что все эти события лучше переждать в состоянии недвижимости. Лично я с радостью бы полежала в обмороке, пока всё это закончится.
— О ней позаботятся, — пообещал Даниэль.
— Но…
Он рывком притянул меня к себе и поцеловал, оглушающе, порочно, сильно, потрясая до самой глубины души. И впервые я ощутила в нём тоску. Такую острую, вынимающую душу, исчерпывающую и всепоглощающую. Эта тоска была катализатором всего, что он чувствовал. Всего, что хотел, чтобы почувствовала я. Он так долго был один, так долго ждал, так долго желал близости во всех её смыслах и во всех проявлениях. Если сравнить это чувство с жаждой, то он не пил десятки и сотни лет, а теперь был ненасытен и голоден, стремясь к одному — отдаться своим мечтам и желаниям полностью.
Разорвав поцелуй, Даниэль припал своим лбом к моему и едва дыша, проговорил:
— Беги. Я найду тебя. Найду, где бы ты ни была.
И он оттолкнул меня от себя, чтобы нанести удар по оскаленной морде, почти сомкнувшейся на его шее.
Я бросилась прочь.
Глава 31
Я пробиралась к выходу, поскальзываясь на ещё тёплой крови, натыкаясь на поверженные тела и стараясь не орать при виде раскроенных пополам туловищ и оторванных конечностей. Путаясь в протянутых вдоль пола проводах, я упиралась в стены, шарила по ним руками, била кулаками и ногами, чтобы в полутьме найти хоть какую-нибудь дверь. Когда, наконец, вывалилась на улицу, пробравшись через кухню, где ничего и никого не было из-за начатого ремонта, начала судорожно хватать ртом свежий воздух, не в силах надышаться. Запах крови и смерти прочно поселился в носу.
Доковыляв до своей машины, которую оставила стоять на открытой стоянке, забралась внутрь и сразу же уехала, с трудом держа руль дрожащими руками. Наверное, это был результат шока и всех пережитых потрясений сегодняшнего вечера.
Сработал инстинкт. Раненое животное ищет убежище, чтобы спрятаться. А я, сама того не осознавая, вернулась домой. Кое-как припарковалась, постоянно теряя концентрацию и с трудом осознавая, что делаю. На негнущихся ногах доползла до квартиры, думая только о кровати. Забравшись в постель прямо в одежде, я зарылась в ворох одеял и пролежала так неизвестно сколько, прячась ото всех.
Потом отбросила одеяло и села. Нашла в сумочке, валяющейся рядом на полу, телефон и начала звонить. Мне повезло, к моменту моего возвращения в адекватное состояние наступило утро, и я своими расспросами не перебудила половину дома, а всего лишь отвлекла от привычной предрабочей рутины. Я сделала около десятка звонков, прежде чем получила то, что хотела. А именно телефон соседей сверху, владельцев той самой кровавой квартиры.
— Слушаю, — ответил звонкий голос.
— Марина? — уточнила я на всякий случай.
— Да, а кто спрашивает?
— Здравствуйте, — вспомнила об элементарных правилах воспитания. — Мне зовут Ди, я ваша соседка по дому. Или, точнее сказать, бывшая соседка. Вы жили этажом выше. А недавно уехали.
— Да, мы перебрались поближе к центру, — радостно подтвердила моя собеседница. — Но зачем вы звоните?
— Я хотела спросить, не давали ли вы кому-нибудь ключи уже после переезда?
— Нет, — радости стало меньше. — Знаете, ваши вопросы очень странные.
— Вряд ли страннее того, что уже случилось, — заметила я.
— Вы о чём? — окончательно встревожилась моя бывшая соседка.
— Как о чём? О трупе, — с моих губ сорвался смешок, но это было нервное, скорее истерика, а не веселье.
— О каком трупе? — поражённо выдохнули мне в ухо.
— Вам разве не звонили из полиции? — говорят, отвечать вопросом на вопрос низшая форма общения, но иногда по-другому не получается. — В вашей квартире был обнаружен труп женщины.
— Нет, не звонили, — голос Марины испуганно дрогнул. — Погодите, а о какой квартире идёт речь?
— У вас их что, несколько?
— Ну, да. Муж недавно вступил в права наследования после смерти двоюродного брата.
Я назвала свой домашний адрес.
— А, так вы об этой квартире, — с неожиданным облегчением вздохнула женщина. — Так, мы её продали.
— Что? Когда продали? — я вскочила.
— Где-то около месяца назад. Покупатель попался очень понимающий, дал нам время, чтобы переехать. Хороший парень, очень милый и внимательный.
— А имя хорошего парня вы, случайно, не запомнили?
— Запомнила. Его звали Григорий. Фамилию не вспомню, но если она вам нужна, я могу поискать договор купли-продажи.
— Нет, нет, — торопливо ответила я. — Фамилия не нужна.
И мы попрощались.
Не выпуская телефона из рук, начала набирать Романова.
— Лучше сразу убей меня, — категорично заявил владелец номера, едва подняв трубку.
— Э…
— Если ты сейчас стоишь у нового трупа с дымящимся ножом, то не мучай, а приезжай и прикончи меня, — со стоном попросил Мишка.
— Нет, я стою, — оглянулась по сторонам, — я стою в своей квартире. Если тебе нужны подробности, то на мне драные колготки, испачканное платье, а в волосах, кажется, запуталась гильза.
— Т-а-а-а-ак, — протянул парень. Что-то протяжно и противно заскрипело на его стороне. — А ты где была?
— На девичнике, — я шмыгнула носом.
— На чьём девичнике? — спокойным голосом, которым обычно говорят с детьми и душевнобольными, продолжил расспросы Миша.
— На своём. Вроде как…
— Вроде как? — переспросил Романов. — Я сейчас приеду.
— Не надо приезжать, лучше скажи, что
