два дня назад приходил мейконский охотник за рабами.
Хиллард не хотела пугать Эллен, поэтому постаралась говорить уклончиво. Она лишь сказала, что ей нужна помощь в одном деле. Та все поняла по лицу и разрыдалась. После недолгой истерики она успокоилась и к моменту выхода на улицу уже полностью взяла себя в руки. В последующие часы Эллен сохраняла полное спокойствие. Женщины добрались до дома комиссара на Пинкни-стрит.
Сьюзен Хиллард и ее муж резко расходились во взглядах на политику. Впрочем, и в остальном не ладили. Их единственный сын умер в возрасте двух лет, что сильно повлияло на брак. Хотя партнером Джорджа Хилларда был известный аболиционист Чарльз Самнер, Хилларда считали «ярым вигом Уэбстера»[487]. А жена прятала беглецов на чердаке их дома. Сколь бы невнимателен ни был Хиллард, он не мог не знать об этом. И тем не менее ни разу не возразил.
В крыле дома имелась кладовка, в потолке был устроен люк на чердак под черепичной крышей: под фонарем имелось небольшое окно, через которое туда поступал воздух. Именно сюда Сьюзен и привела Эллен.
Ту ночь Крафты провели врозь. Эллен пряталась в доме Хиллардов, а Уильям – в Саут-Энде. Оба оказались в логове льва. Оставалось лишь ждать, какое решение правосудие примет утром.
«На помощь!»[488]
Судьи пришли к согласию. На весьма жарком открытом судебном заседании быстро выдали ордера на задержание Уильяма и Эллен Крафт. Документы тут же подписали. Хотя главным инициатором решения был судья Вудбери, бумаги подписал Роджер Б. Тейни, судья Верховного суда, который вошел в историю своим решением по делу Дреда Скотта.
Южане, вооружившись ордерами, отправились в кабинет маршала США, расположенный этажом ниже. Хьюз был полон решимости «пойти и схватить негров». Он был уверен: Уильям работает в мастерской, до которой пятнадцать минут ходу, – а верхом еще меньше.
Однако молодой маршал встретил их не слишком приветливо. Тридцатилетний Чарльз Девенс всю жизнь прожил в Массачусетсе и свой пост занял относительно недавно. Он был противником рабства, имел юридическое образование, и его предупредили. Юристы из Комитета бдительности побывали у него и дали совет: поскольку это гражданское, а не уголовное дело, выбивать двери и насильственно вторгаться в жилище незаконно. Любой, кто это сделает, автоматически станет преступником. О границах власти маршалу напомнил один из главных тайных членов Комитета Роберт Моррис. Официально он входил в финансовую подгруппу, но был личным другом и советником Крафтов.
Что произошло далее, точно неизвестно. Хьюз винил в затягивании процесса Девенса, а тот указывал на иные препятствия. Но в одном сходятся все: охота на Крафтов с самого начала пошла не так. Маршал изучил и исправил ордеры (кое-что вымарал, а кое-что вычеркнул), затем отправился организовывать специальную тюрьму. Несмотря на личные убеждения, он был готов исполнить закон и предполагал, что Уильяма и Эллен могут задержать.
Если южане и питали какую-то надежду, что их миссия останется тайной, она рассеялась при выходе из здания суда – к счастью, неузнанными. Они мгновенно оказались в самом центре демонстрации протеста, объединившей мужчин и женщин, черных и белых.
Больше всего Хьюза поразил хорошо одетый белый мужчина, который стоял на большом ящике на углу улицы и призывал «негров и их друзей» вооружаться ножами, кинжалами и пистолетами.
– Сражайтесь насмерть! – восклицал он. – Убивайте охотников за рабами с Юга![489]
Подобное выступление сулило нешуточные проблемы.
К полудню на всех улицах Бостона появились листовки:
НА ПОМОЩЬ!
Трех беглецов хотят арестовать!!!
УИЛЬЯМ КРАФТ ОДИН ИЗ НИХ!
БУДЬТЕ НАСТОРОЖЕ!
НЕ ВРЕМЯ РАССЛАБЛЯТЬСЯ![490]
Третий беглец, некий Уильям Джонс, вскоре перебрался в Канаду, а тот, кто должен был его задержать, остался в Бостоне на «общей охоте»[491].
Некоторые друзья Крафтов советовали им бежать. Они были слишком на виду – соблазн для охотников за вознаграждением и завидный трофей для рабовладельцев. Но именно поэтому супруги решили остаться[492]. Если даже их могут выследить и схватить, останется ли надежда для других?
Им хватило 1600 километров. Уильям больше не собирался бежать. С него достаточно. Он видел, как знакомых и близких выслеживали и терзали люди, подобные Уиллису Хьюзу. Однако Бостон – это не Юг. Здесь его включили в перепись в качестве ремесленника, владельца оружия и другой собственности. Он поклялся лицом к лицу встретиться с теми, кто попытается его похитить, – ради себя самого и народа. Уильям был готов умереть в войне за свободу.
Он превратил мастерскую в настоящую крепость. Рядом с верстаком висела его одежда, лежал матрас. Двери забаррикадировал и спокойно принялся за работу, держа под рукой пару пистолетов и Библию – полная защита и для тела, и для души. Репортеры называли его «Спартаком своей расы», «чемпионом своего народа», готовым «жизнью заплатить за свободу», героем своего времени[493].
На Кембридж-стрит возле его мастерской собрались друзья. Газеты писали, что «негритянское население находилось в состоянии острого возбуждения и было решительно настроено на сопротивление. Никто не мог и на 10 метров приблизиться к мастерской Крафта, чтобы его не заметила сотня глаз и огромная толпа не собралась по мгновенному сигналу».
А тем временем шпион, нанятый офисом маршала, каким-то образом все это упустил. Тридцатичетырехлетний ночной сторож мало подходил для такой работы. Когда к нему обратились, он сразу дал понять, что главное для него – анонимность и личная безопасность. Даже если он не был двойным агентом, то, сам того не желая, помог другой стороне. Он постоянно докладывал, что найти Крафтов не удается, а офис маршала утверждал, что все идет как следует. Позже заявили, что южане сами возражали против прямого вторжения в квартал, поскольку маршала и его людей сразу узнали бы. Хьюз заявил: «Вы бы еще с барабанами пошли!»[494]
В газетах писали иное. Констебли и полицейские выразили протест прямо в офисе маршала, «прямо отказавшись» арестовывать беглецов[495]. Более того, они заявили, что схватить Крафтов можно только одним способом – сломав входную дверь, а в этом случае «неизбежно кровопролитие»[496]. В будущем Чарльз Девенс станет боевым генералом армии юнионистов и трижды будет ранен, но в 1850 году он явно не был готов к войне.
В пятницу днем Уильяма защищала дверь Луиса и Гарриет Хейденов, которые убедили друга вернуться к ним. Сообщали, что Льюис запасся двумя бочками пороха и заявил, что скорее взорвет собственный дом, чем выдаст гостя. Те, кто был свидетелем этого, на всю
