рядом с той, где томится мой папа.
– Прошу вас, – так тихо, как только смогла, сказала я. Швейцар закатил к небу свои глаза и отвернулся. – Не нужно. Мы больше не перейдём вам дорогу, обещаю.
– Приведите мне хотя бы одну вескую причину, по которой я не должен отправлять вас в камеру, – сдвинул брови инспектор.
– Мы ничего не сделали, – сказал Оливер, но я-то знала, что подобные заявления для полицейских ровным счётом ничего не значат. Вон мой папа тоже ничего не сделал, и где он сейчас? Нет, тут какую-то другую тактику выбирать нужно.
– Что ж, если вы не хотите нас отпустить, то, может быть, позволите хотя бы помочь вам? – спросила я, лихорадочно размышляя на ходу. – Нам, например, известно кое-что об убийствах. Хотите – расскажем.
Инспектор какое-то время размышлял, пристально глядя на меня, и я затаила дыхание, опасаясь, что сейчас он достанет наручники, и…
Но затем его взгляд слегка смягчился.
– Отойдём на минутку, – сказал инспектор Холбрук, указывая рукой на противоположную пустую сторону улицы, подальше от грубого и, как мне показалось, слишком любопытного швейцара. – Посмотрим, есть ли у вас что-то, заслуживающее внимания. Если нет, немедленно отправитесь домой, к своим родителям, и чтобы я вас больше не видел, ясно?
– Да, – моментально согласилась я.
– Но у меня нет ро… То есть, да, – ответил Оливер, которого я незаметно, но сильно толкнула в бок локтем.
– И собаку свою покрепче держите, – добавил инспектор Холбрук. Скелет ответил ему чистым, невинным взглядом.
Мы перешли дорогу, гуськом семеня за инспектором, словно утята за мамой-уткой. Там он сел на скамейку под деревом, вытащил из кармана трубку и коробок спичек. Я с нетерпением ждала, когда же инспектор Холбрук заговорит наконец, но он всё молчал, священнодействуя с трубкой, затем раскурил её и выдохнул густое облако вонючего дыма.
– У меня сейчас перерыв, – заметил инспектор. – Теперь рассказывайте, а как только закончите, я вернусь к своей работе.
Оливер положил на скамейку всё ещё завёрнутый в рваную грязную бумагу молоток.
– Я подозреваю, что наша бывшая гувернантка мисс Стоун имеет большой зуб на моего отца. – Я немного помолчала, не желая выкладывать слишком много из того, что мне известно. Я по-прежнему не доверяла инспектору. – Мы нашли дневник, в котором она сделала запись о том, что без билета пробралась на поезд «Некрополь», чтобы приехать сюда. Три остановки от дома, где она живёт. Станция возле реки.
– Показать можете? – спросил инспектор.
Я вытащила из кармана сложенные странички из дневника мисс Стоун, развернула и подержала перед глазами инспектора.
– Хм-м…
Не дождавшись от него дальнейших вопросов, я продолжила сама.
– Мы обыскали старую разрушенную церковь и нашли вот этот молоток. – Я указала рукой на бумажный свёрток, и Оливер наклонился над скамейкой, чтобы развернуть его.
Инспектор слегка нахмурился и выпустил из своей трубки новое облако дыма.
– Думаю, вы сможете установить, что это подлинное орудие убийства, – сказала я. – Этот молоток очень похож на тот, что вы нашли при обыске у моего отца. На тот молоток, что ему подкинули, желая ложно обвинить в убийствах, которых он не совершал.
– Об этом пока давайте забудем, – ответил инспектор, наклоняясь вперёд. Я нахмурилась. Вряд ли мне удастся в ближайшем будущем забыть об этом. – Итак, вы двое нашли молоток.
– Если быть совсем точным, это Скелет выкопал его, – вставил Оливер, но его слова, боюсь, утонули в стуке копыт и грохоте колёс проезжавшего по дороге экипажа. Скелет, правда, услышал и горделиво задрал голову, но инспектор не обратил на них обоих никакого внимания.
– Хорошо, а зачем вы пытались пройти в Хэвишемский клуб? – спросил он.
Я взглянула на Оливера, он одними губами беззвучно прошептал мне «нет». Я была полностью согласна с ним, потому что иначе пришлось бы сознаться в краже листка с именами убитых.
«Ну что же, – подумала я. – Будем выкручиваться».
– Мы хотели узнать, были ли жертвы членами этого клуба, – пожала я плечами. – Мне кажется, это вполне логичный шаг. Интересно было бы спросить и о том, когда этих людей последний раз видели в клубе.
– Итак, вы предполагаете, что жертвы были членами Хэвишемского клуба и что убийца каким-то образом выманивал их оттуда на верную смерть?
– Примерно так, – согласилась я, переглянувшись с Оливером. Скелет гавкнул, и я заметила, как дёрнулся при этом инспектор. Ага! У вас, оказывается, тоже нервишки есть, господин Холбрук! Будем знать!
– Давайте предположим – только предположим на минуту, что это правда. И допустим также, что все жертвы были обнаружены неподалёку от места убийства. – Инспектор по-прежнему избегал смотреть нам в глаза. – Но почему вы так уверены в том, что убийцей не был ваш отец? Всё, что мы сейчас предположили, этого не доказывает, не так ли?
– Я… он… – этот вопрос застал меня врасплох. У меня перехватило дыхание. Инспектор безошибочно нашёл слабую нить в наших рассуждениях и уверенно потянул за неё.
– Эта запись, – продолжил инспектор Холбрук, ткнув своей трубкой в сторону страничек из дневника. – Откуда я знаю, что эту запись сделала именно мисс Стоун, а не какая-нибудь ваша тётушка Гертруда? А этот молоток…
– Орудие убийства, – твёрдо возразила я, крепче сжимая ошейник начинавшего терять терпение Скелета.
– Молоток он и есть просто молоток, – покачал головой инспектор. – Хотя всё это вместе, возможно, кое-что и даёт. – Он с силой потёр ладонью свой небритый подбородок. – Знаете, мисс Вейл, я, честно говоря, вас за глупую девчонку принимал, но вы явно не такая, поэтому я буду с вами предельно откровенен. Против вашего отца у нас имеются все улики за исключением только его признания в совершении убийств. У него в доме был найден молоток – точно такой, которым были нанесены смертельные раны. Из его шкафов исчезли папки с данными на тех жертв. Наконец, всплыло то письмо, в котором вашего отца шантажируют и приказывают причинить вред жертвам.
Так-так-так, значит, не только папка с бумагами Оливера исчезла, но и документы на тех четверых тоже, как я, собственно говоря, и предполагала.
– Но кто написал то письмо? – в отчаянии спросила я, заранее предчувствуя, что услышу в ответ «неизвестно». Да подделка оно, то письмо! Подделка, и никак иначе!
– Кто написал? Мы найдём того, кто написал то письмо, – пожал плечами инспектор. – Вот если женщина, которую вы подозреваете, признает свою вину, тогда… – он развёл руками. – Тогда дело примет совсем другой оборот.
Я прикусила губу, чтобы не дать прорваться наружу охватившему меня гневу.
– То есть ловить настоящего убийцу сами вы не собираетесь, – дрожащим от напряжения голосом процедила я. Да,
