оно заставляет меня думать, что наш прежний разговор не был завершен, но был прерван, чтобы продолжиться теперь. Вы помните, о чем мы тогда говорили?
– Все до последнего слова.
– Я полагал, что заключил с вами союз, который в обществе именуют браком по расчету и считают обычным делом. Вы дали мне понять, что это не так; предельно ясно вы обозначили мое положение и указали мне на то, что мы совершили сделку, доказательством чего является моя расписка, которая, конечно, находится у вас.
– Это мое главное богатство, – сказала Аурелия, по голосу которой невозможно было определить, скрыта ли за этими словами ирония, или они сказаны от чистого сердца.
Сейшас выразил ей благодарность легким наклоном головы и продолжил:
– Если бы тогда у меня было двадцать конто, которые я получил от вашего бывшего опекуна в качестве задатка, вопрос был бы решен незамедлительно. Мы бы уладили недоразумение, я вернул бы вам деньги, взял бы назад свое слово, и мы расстались бы, как два добропорядочных дельца, которые, признавая ошибку, расторгают договор и снимают друг с друга взаимные обязательства.
Сейшас прервался, будто ожидая, что Аурелия сделает возражение, которого, однако, не последовало. Откинувшись на спинку кресла и прикрыв глаза, Аурелия слушала, играя перламутровым ножом для разрезания бумаг.
– Однако двадцати конто у меня тогда не было, и я был лишен какой-либо возможности их получить. В таких обстоятельствах у меня было только два выхода: отказаться от выполнения обязательств, не возвращая долга, или следовать условиям договора, не нарушая данного слова. Каким бы ни было ваше мнение обо мне, справедливости ради скажу, что первое я никогда не считал для себя приемлемым. Человек, выставляющий себя на продажу, может занизить свою цену, но он еще принадлежит самому себе. Однако после того, как торг состоялся, он уже не владеет собой, поэтому, покидая своего господина, совершает кражу. На такое преступление я не мог пойти. Считая сделку свершившимся фактом, которого я не сумел предотвратить, я покорился вашей воле и стал выполнять ее неукоснительно, руководствуясь ею и признавая ее своим законом. Подумайте сами: как бы строго вы меня ни судили, вы не вправе упрекнуть меня в том, что я нарушил данное вам слово.
– Нет, сеньор, вы сдержали его, как подобает честному человеку.
– Именно это я хотел услышать от вас прежде, чем мы перейдем к основному вопросу нашего разговора. Наконец я располагаю средствами, которых не имел одиннадцать месяцев назад, в день нашей свадьбы. Теперь они у меня при себе, в этом портфеле, и я намерен себя выкупить.
Сорвавшись с губ Сейшаса, эти слова выдали его волнение, которого он не в силах был скрыть. Словно освободившись от тяжелого бремени, он вздохнул полной грудью.
Если бы Сейшас не был настолько поглощен собственными чувствами, то, несомненно, заметил бы, какое потрясение его слова произвели в сердце Аурелии, заставив всю ее сжаться, подобно пружине.
Объятая трепетом, она поднесла к губам перламутровый нож и стиснула зубами его лезвие.
Открыв портфель, Сейшас посмотрел на Аурелию, и она отложила нож.
– Перед тем как мы расторгнем сделку, я хочу раскрыть вам происхождение этих денег, чтобы рассеять малейшие подозрения о том, что они были взяты мной в долг или получены на правах вашего супруга. Нет, сеньора, эти деньги достались мне благодаря моим и только моим усилиям; и, что успокаивает мою совесть, большую часть необходимой суммы принесло мне предприятие, в котором я участвовал еще до нашей свадьбы. Остальное, около шести конто, складывается из моего ежемесячного жалования, а также средств, вырученных от продажи личных вещей и украшений, принадлежавших мне до брака и выставленных на торги сразу после него, когда я осознал необходимость выкупить себя. Как вы понимаете, мне понадобилось бы очень много времени, чтобы подобным образом заработать необходимую сумму; и, вероятно, мне не удалось бы этого сделать, поскольку мне не хватило бы терпения, но Господь не оставил меня и сократил срок моих мучений, сотворив чудо. Четыре года назад я получил долю в концессии, о которой с тех пор не вспоминал. Позавчера, в тот самый день, когда вы подвергли меня самому тяжелому испытанию, небеса ниспослали мне нежданную помощь, благодаря которой я могу освободиться от постыдных пут, связывающих нас. Я получил известие о продаже концессии, которая принесла мне немногим более пятнадцати конто. Предъявляю вам доказательства всего этого.
Аурелия приняла из рук Сейшаса несколько бумаг, по которым пробежала глазами. Это был договор об участии Сейшаса в концессии, а также чеки, подтверждавшие продажу украшений и других личных вещей.
– Приступим теперь к нашим расчетам, – продолжил Сейшас, доставая чистый лист бумаги. – Вы, сеньора, выплатили мне сто конто, из них восемьдесят – чеком Банка Бразилии, который я не обналичивал и теперь возвращаю вам, и двадцать – наличными, которые я получил 330 дней назад. При процентной ставке 6% за это время указанная сумма принесла вам 1 конто 84 710 реалов дохода. Таким образом, я должен передать вам 21 конто 84 710 реалов наличными, а также чек. Верно?
Аурелия посмотрела записи, сделанные мужем, взяла перо и с легкостью проверила проценты.
– Все верно.
Тогда Сейшас достал из портфеля чек, а затем двадцать пачек банкнот, по одному конто в каждой, и отдельно остаток.
– Будьте любезны пересчитать.
С видом хладнокровного дельца Аурелия одну за одной распечатала пачки и медленно пересчитала банкноты. Закончив это дело, она обернулась к Сейшасу и спросила его таким тоном, в котором разговаривала с поверенным, в чьи обязанности входило получать проценты по ее ценным бумагам:
– Все правильно. Желаете расписку?
– В этом нет необходимости. Достаточно, если вы вернете мне мою.
– Действительно. Я о ней едва не забыла.
Аурелия провела несколько мгновений в нерешительности. Казалось, она вспоминала, где хранит нужную бумагу, однако на самом деле причина ее замешательства была в ином. Она не хотела вставать с места, опасаясь, что в противном случае не сумеет скрыть своего трепета.
– Будьте любезны, откройте вон тот ящичек, второй. В нем должна быть стопка бумаг, перевязанная синей лентой… Точно!.. Помните эту ленту? Ею был украшен букетик фиалок – первый подарок, который я получила от вас. Ах! Простите, вернемся к нашему делу. Вот ваша расписка.
Девушка достала из стопки бумаг нужный документ и отдала его Сейшасу, который тотчас убрал его в бумажник.
– Наконец нас более ничто не связывает. Я вновь свободен и принадлежу самому себе. Теперь я не ваш муж. Понимаете ли вы всю значимость этого часа?
– Да, это час нашего расставания, – ответила Аурелия.
– Может быть, мы еще увидимся на этом свете, но тогда уже не узнаем друг друга.
– Нет, я уверена, мы никогда не встретимся вновь, – убежденно сказала Аурелия.
– Как бы то ни было, теперь, обращаясь к вам в последний раз, я хочу дать вам объяснение, которого не мог себе позволить одиннадцать месяцев назад. Если бы я сделал это тогда, я выглядел бы как несчастный, которому не остается ничего, кроме как призывать себе на помощь чужое сострадание, а вы, втаптывая в грязь мою честь, не поверили бы ни единому моему слову.
– Теперь ваше объяснение излишне.
– Выслушайте меня; я желаю только, чтобы когда-нибудь, обдумав все произошедшее, вы отнеслись ко мне хотя бы с долей прежнего уважения. Общество, в котором я был воспитан, вылепило меня по своему подобию; золотой блеск, за которым скрывались пороки, ослепил меня, и я не заметил, как впал в материализм. Я привык считать богатство основной составляющей жизни. Примеры, которые давал мне свет, убедили меня в том, что брак – это такой же законный способ разбогатеть, как получение наследства или совершение честной сделки. Однако, даже учитывая все это, я сумел бы устоять перед искушением, если бы спустя некоторое время после
