предприятий Светловых, запрашиваем с запасом (всё равно дадут меньше), а потом… — я сделал выразительный жест рукой, — перепродаём. Начинаем с тех, кто вашего возраста и помнит старые времена. — Я подошёл к княгине и взял её руку. — Вам бы пообщаться с ними… по телефону, по старой памяти. Составить список, что кому интересно. А ещё лучше… — я хитро улыбнулся, — встретиться за эту неделю. Под их запрос и будем «стричь» Светловых!
Княгиня задумалась, её пальцы медленно постукивали по рукояти трости. Затем она резко подняла голову, и в её глазах вспыхнул тот самый боевой огонь, который, должно быть, видели враги на поле боя:
— Чёрт возьми, Юра… Это… это действительно может сработать, — произнесла она медленно, и в уголках её губ появилась едва заметная улыбка.
* * *
Слухи — очень интересный инструмент, если умело им пользоваться. Особенно слухи в столице. Где-то в одном конце шепнули, что княгиня Угарова, архимаг и герой войны, вдруг решила перебраться в столицу, выбравшись из своего добровольного уединения в Химерово. В другом конце столицы, в дорогих гостиных и будуарах, шептались за чашками чая, что княгиня вместе с наследником получила благословение Святой Длани в присутствии не только столичного отделения ордена, но и нескольких тысяч прихожан, что само по себе было событием из ряда вон выходящим. В третьем углу города, на рынках и в трактирах, пустили слух о том, что у княгини-то, оказывается, есть и княжна, да ещё с редким даром лекарским, способным творить чудеса исцеления. А в четвёртом месте, в узких кругах отставных военных, кто-то нарочито тихо, под большим секретом, сообщил на ухо другу, что княгиня собирает опытных ветеранов последних военных кампаний, тех самых, кому не смогли помочь придворные лекари, чтобы попытаться восстановить им утраченные конечности и подлечить старые раны с помощью внучки — но не просто так, не из благотворительности старой сумасбродной архимагички, как могли бы подумать некоторые, а ища надёжных, закалённых в боях людей чести, готовых служить роду Угаровых.
Как вы думаете, как скоро после таких тщательно запущенных слухов к нашему порогу потянулись вереницы желающих? Достаточно скоро, скажу я вам. Хотя началось всё немного иначе, куда прозаичнее.
Все два дня, выделенные мне на обустройство перед вступлением в должность, в особняке буквально стоял дым коромыслом, если можно так выразиться. Княгиня с только что прибывшей Эльзой с утра до ночи занимались расконсервацией особняка и его обживанием, что, учитывая годы запустения, было задачей не из лёгких. Поскольку мужчинам, как известно, не особо интересны подобные хозяйственные вопросы, от меня требовалось лишь мельком взглянуть на свои покои и подтвердить, что меня всё устраивает. Честно говоря, мне было абсолютно всё равно насчёт модности мебели или вычурности цветовой гаммы обоев и штор — главное, чтобы кровать была удобной и письменный стол стоял у окна, поэтому я махнул рукой и оставил всё как есть, чем, кажется, изрядно разочаровал Эльзу, готовившую целую лекцию о последних столичных тенденциях в интерьере.
Столичная резиденция Угаровых, надо сказать, была не лучше и не хуже соседских — добротный трёхэтажный особняк с небольшим, но уютным собственным парком и заросшим кувшинками прудом. Сам особняк выглядел столь же мрачно и готично, как и родное Химерово. Из украшений: всевозможные статуи, замысловатые барельефы и хищно ухмыляющиеся горгульи по карнизам. В парке, помимо вечно протекающего фонтана в виде нимфы, имелись искусно кованые беседки, запутанная сеть мощёных дорожек и даже небольшая оранжерея. Всё это, правда, за годы отсутствия хозяев слегка заросло и обветшало, хотя старый садовник Прохор и экономка Алевтина изо всех сил старались поддерживать хоть какой-то порядок. Теперь же, с возвращением хозяев, их усилий катастрофически не хватало, поэтому я пригласил эту верную семейную чету на серьёзную беседу в кабинет.
— Понимаете, нам срочно нужны новые надёжные люди, причём сведущие в столичных делах, особенно в дворянских интригах, — объяснил я, расхаживая по кабинету. — Не просто слуги, а те, кто сможет стать глазами и ушами в этом змеином гнезде.
Прохор, почёсывая свою лысину, задумался, затем осторожно начал:
— Это ж, ваше сиятельство, целое дело… Нам с Алевтиной надо бы с людьми переговорить, порасспросить… Повар требуется хороший, не какой-нибудь, камеристки барышне приличные, служанки проверенные… Да и вам камергера бы подобрать — молодому барину без камергера в столице никак, — он переглянулся со своей супругой, которая согласно кивала. — Мы-то уж остаёмся, это само собой. Да и за химерами свои люди из Химерово скоро подъедут — таких со стороны не наберёшь, дело-то особое, не всякий справится.
К моему удивлению, уже к концу первого дня Прохор с Алевтиной явились с подробным докладом:
— Людей присмотрели, ваше сиятельство, — бодро начал Прохор, — и с самыми даже поговорили уж. Согласны перейти, коли условия угодят.
Я нахмурился:
— Подождите, мы что, будем теперь переманивать слуг у других домов? Это же…
Прохор, не дав мне договорить, заулыбался и замахал руками:
— Да не извольте беспокоиться, батюшка! Люди ведь не от хорошей жизни уходят-то. Кто от долгов бежит, кто от хозяйской руки тяжёлой, кто от барчуков-пьяниц непутёвых. Всякому человеку спокойствия хочется, да чтоб с уважением к нему относились. А у нас, — он горделиво выпрямился, — порядки известные, честные.
Хотя эти причины были в целом понятны, я счёл нужным предупредить:
— Только смотрите, если будем переманивать слуг у родов Тёмной фракции — этого лучше избежать. Не хватало нам ещё врагов на ровном месте.
— Куда там! — махнул рукой Прохор, а Алевтина даже фыркнула. — Больше от механикусов да из Серых. Тёмные-то своих людей, как семью, содержат: берегут да холят век в услужении. А у Светлых иной раз и не так — туда ведь больше из честолюбия идут, поближе к трону, к влиянию. — Он вдруг хитро подмигнул. — А ноне и мы не лыком шиты! Камер-юнкер при наследнике — это вам не хухры-мухры какие! Важная птица!
Интересно, кто в итоге больше гордился моим неожиданным назначением — сами слуги или мы с бабушкой? Кажется, именно слуги искренне радовались, ведь мы-то прекрасно понимали, что за блестящей внешней стороной скрывается куда больше обязанностей и головной боли, чем реальных преимуществ.
На следующий день мы устроили настоящие формальные смотрины — всех кандидатов, предложенных Прохором и Алевтиной, тщательно переспрашивали, проверяли рекомендации, обсуждали условия службы и жалованье. К вечеру бумаги были подписаны, и новые слуги, как муравьи,
