все больше и больше, твердил он свое.
— Вы же грамотный человек, — урезонивал его Леонид Тимофеевич. — Ваша жена говорит, что ей не известно, где вы достали плиту, а личный шофер утверждает, что плита поступила из спецмонтажного управления, как вы считаете — можем мы верить вашим показаниям?
— Я не могу отвечать за шофера, я отвечаю за себя, — прикрывая свое смущение громким кашлем, упорствовал Филиппов. — К тому же, я простудился в дороге. Скверно себя чувствую и прошу дать мне отдохнуть.
Леонид Тимофеевич подал управляющему протокол для подписи.
На следующий день в Москву прибыл полковник Соколов. Он принял самое деятельное участие в том, чтобы Главное следственное управление дало добро на выход Пантюхова в союзную прокуратуру. Мнения в Главном следственном управлении по этому поводу разделились. Майор Фомин, которому генерал Воронов поручил изучить все материалы по делу Боровца и дать свое заключение, был склонен поддерживать Пантюхова. Но генерал не одобрял идею ареста управляющего.
— Он же ничего, кроме паршивых меховых костюмов, практически не признал! А вы к генеральному прокурору прорываетесь. За две спецовки управляющего союзным трестом хотите в каталажку упрятать! Не жирно ли, братцы? Если с такой меркой подходить к людям, можно нанести серьезный урон нашим лучшим руководящим кадрам. Нельзя забывать, что речь идет о руководителе союзного масштаба.
— Но, товарищ генерал! — поморщился Фомин. — Мы же не только бумаги просмотрели. Мы и магнитофонные записи прослушали. Не чисто тут.
— Сегодня вечером приезжает жена управляющего, — глядя через плечо генерала, тяжело выдохнул Пантюхов. — Завтра — вызванный из армии сын. А Филиппов дома! И каждый лишний час его общения с ними, да и не только с ними, погубит не один месяц нашей работы!
— Прямо-таки месяцы работы пропадут? — в раздумье скрестил на животе коротковатые руки Петр Ефимович. — Страсти-то какие!
— Я полностью поддерживаю Пантюхова! — вмешался полковник Соколов. — Он более полугода работает над этим делом, и ему виднее то, что трудно сразу ухватить со стороны. А медлить, действительно, опасно.
Заступничество Бориса Александровича возымело свое действие. Нехотя и не сразу, но генерал сдался.
— Поймите и вы меня, братцы, — изрек он напоследок. — Я ведь в здешней конторе не самый главный — тоже под началом хожу. Ну да уж если так приспичило, — он еще раз взглянул на нахохлившегося Пантюхова, — пусть ваш Пинкертон идет в союзную. Но свое мнение об аресте Филиппова я оставляю при себе.
— Значит, так, — выйдя от генерала, заторопился Леонид Тимофеевич. — Ты, Гриша, бери Карташова и займитесь сегодня сотрудниками треста! Опросите тех, кто может представлять для нас интерес. Кого успеете. И, если получится, побеседуйте с товарищем из министерства.
— С каким? — насторожился Ветров. — Хмельнов с нами разговаривать не будет.
— Да нет, вы не поняли, — возразил Пантюхов. — Хмельнова надо бить из дальнобойных орудий. Возьмем пока фигуру попроще. Помните начальника отдела диспетчерского управления министерства Ларионова?
— Того самого, которому Боровец полтысячи через Филиппова передавал, да управляющий, будто бы, их прикарманил? — вспомнил Ветров.
— Точно! — подтвердил Леонид Тимофеевич. — Переговорите с ним — был ли, не был такой случай. И вот еще что, — Пантюхов потер лоб, стараясь, видимо, не упустить из виду чего-то важного. — Если допросы выявят что-нибудь новое, звоните Филиппову, вызывайте на допрос. Нельзя сейчас надолго оставлять его без присмотра. А я прямиком в прокуратуру, пока Воронов не передумал. Всё поняли? — переспросил капитан Ветрова.
— Так точно! — откликнулся тот.
— Тогда — вперед и по коням.
— Одну секунду, товарищ Пантюхов, — окликнул начавшего было спускаться по лестнице Леонида Тимофеевича только что вышедший от генерала Соколов.
— Бумагу в союзную прокуратуру с ходатайством о рассмотрении вашего вопроса я вам уже подписал, — Борис Александрович тронул капитана за локоть, и они пошли рядом. — Если нужно, я готов прямо сейчас отправиться туда с вами! Но... — Соколов взялся рукой за перила, — мне кажется, что сегодня они только-только смогут хотя бы прикидочно ознакомиться с наиболее важными материалами дела.
— Конечно, товарищ полковник! — согласно кивнул Пантюхов. — Ведь и здесь, в следственном управлении, тоже сперва документы изучали, — глядя на Соколова, Леонид Тимофеевич догадывался, что разговор с генералом наедине был не из легких.
«А я остаюсь при своем мнении!» — генерал подчеркнул это не зря. Таких, идущих вразрез с его собственным, «своих мнений» за спиной Пантюхова набралось уже достаточно. «Свое мнение» подполковника Ярцева, «свое мнение» областной прокуратуры, теперь вот — генеральское «свое мнение». И суть у всех них одна: похоронить дело. Не трогать верхушки могучих сосен. Слегка, для отвода глаз, попинать корневища. Припугнуть для острастки (чтоб наперед был умнее) проштрафившегося Боровца. Да и покончить с миром: и воры наказаны, и честь соблюдена.
«Вам что, людей для арестов в Сибири не хватает, за москвичей взялись?» — последнее, что успел услышать Пантюхов, когда закрывал за собой дверь генеральского кабинета. Можно представить, как продолжался разговор Воронова и Соколова с глазу на глаз. Вон у Бориса Александровича даже розовые пятна на скулах. Но не отступается.
— Сегодня, товарищ полковник, вам идти со мной в прокуратуру СССР не стоит, — продолжил свою мысль Пантюхов. — А вот когда речь пойдет о непосредственном подписании санкции на арест Филиппова, тогда, пожалуй...
— Ну смотри, — слегка обнял капитана за плечи Борис Александрович. — Как понадоблюсь, сообщи.
Глава 33
В союзной прокуратуре, как и предполагал Пантюхов, все началось с предварительного изучения дела. Сотрудник следственного отдела прокуратуры Николай Игнатьевич Новоселов отправился вместе с ним в Главное следственное управление и там с помощью капитана ознакомился со всем, с чем было можно ознакомиться за столь короткий срок.
«Да я действительно несколько раз получал от начальника спецмонтажного управления различные денежные суммы, — довольно отчетливо слышался из динамика несколько напряженный голос управляющего союзным трестом. — Но только не такие крупные, как он назвал. В общей сложности не более тысячи рублей», — уточнял Филиппов.
Новоселов слушал внимательно.
— А после, значит, от всего отказался? — поинтересовался он у Пантюхова.
— Наотрез, — открыл ему нужную страницу показаний Филиппова Пантюхов.
— Да... — Николай Игнатьевич машинально перевернул еще несколько страниц. — Похоже, прохвост тот еще.
— Вот и
