возвращается домой. Она брала каждую историю и бережно сохраняла внутри себя, там, где всегда было пусто.
И они говорили о пустяках. Разные мелочи: поезда, булавки и забавные фразы, которые сказал кто-то. Ничего значительного или важного, но это было то, чего ей так всегда не хватало.
И да. Это было величайшее сокровище.
Понемногу голос Эсмеральды становился медленнее, а движения стали более резкими, но Ава не торопила маму. И когда всё было кончено, в руках она сжимала лёгкое тело и не понимала, слёзы, которые катились у неё из глаз, были от накатившей печали или радости.
Появился Малайка. Она почувствовала его присутствие ещё до того, как увидела. Его крылатая фигура расплывалась в залитых слезами глазах, пока девочка держала ссохшееся тело своей матери. Он опустился на колени перед Авой, положив одну руку ей на голову, а другую – на сердце Эсмеральды, и произнёс слова, которые едва доходили до сознания, но от них становилось тепло:
– Что случилось, то случилось, и оно было любосделанным, Авадушка. Всё это было предречено. Она надела сердцесаван, чтобы пройти путь к своей матери. Я доставлю Леди, и я клянусь перед ней в исторождении. – Он поднял Эсмеральду и посмотрел на Аву: – Ты стойкая, Авадушка. Теперь ты бравосмелая. Комета призвала в тебе силу, и теперь ты встретилась с ней, яснонебая.
Ава забыла о комете Донати, чей яркий хвост изгибался над Лондоном. Только прежде девочка не понимала, что комета манит её к себе. Стеснение в груди растворилось, и было естественно позволить Малайке забрать у неё тело матери. Он повернулся и вышел наружу, где взмыл вверх. Ава смотрела, как он превратился в крошечную точку на алеющем небе востока, и никогда не спрашивала потом, куда он с ней ушёл. Всё это было так же правильно, как восход солнца и шелест ветра в деревьях.
Ава долго сидела с времяловом-праматерью, прежде чем была готова уйти. Она знала, что эти часы, или дни, или эпохи, или минуты, она так и не поняла, стали точкой опоры в её жизни. Девочка находилась в середине своего времени на земле, зная, что, как бы долго она ни прожила, её время навсегда будет разделено на до и после этого.
Наконец Ава встала и вышла навстречу новому дню, унося с собой всю свою историю.
Глава 39
Джек
Донлон
Прошло два дня с тех пор, как Джек видел Аву. Два дня с тех пор, как он вернулся в литейные мастерские, чтобы снова стать прежним подмастерьем. Казалось, что с тех пор, как он в последний раз стоял у наковальни, прошла целая жизнь, и с тех пор много изменилось.
Нужно обязательно увидеться снова, прежде чем Ава вернётся в Лондон. Ещё ему отчаянно хотелось встретиться с сестрой Уайзтри. Он не видел свою любимую матушку с тех пор, как его похитили в первый раз, и её долгое отсутствие тревожило Джека.
Хаммер разрешил Джеку заглянуть в приют на следующий день после работы. Он также написал весточку Аве, чтобы она тоже пришла туда. День, казалось, тянулся целую вечность, но наконец он закончился, и мальчик поспешно умылся, переоделся и быстро перекусил, прежде чем отправиться на станцию.
Теперь Джек знал, что они с Авой всегда оберегали друг друга, только по-разному. Тот давний день в приюте снова и снова возникал в его сознании так, словно он случился вчера.
Было лето. Джек и Ава были совсем малышами, трёх-четырёх лет от роду. Они играли у ручья возле приюта с ещё одним мальчиком по имени Джеремия. Он был темнокожим, как сестра Уайзтри, и Джек вспомнил, что мечтал о такой же великолепной коже. За ними пристально наблюдала монахиня, которая строго следила за тем, чтобы они не вздумали пересекать ручей. Трое ребят бросали палочки в стремительный поток и смотрели, чья из них победит.
Монахиня подскочила и завопила, и Джек решил, что у них неприятности, но женщина даже не смотрела на них, она смотрела в сторону приюта и тут же кинулась к нему. Взрослые всегда вели себя непонятно, поэтому дети не обратили на это особого внимания и вернулись к своей забаве. Джек с тоской посмотрел на лес на другой стороне ручья. Отличное время, чтобы отправиться на разведку.
В лесу появились какие-то люди. Мальчик потянул Аву за руку, и она подняла голову. Джеремия тоже посмотрел в ту сторону, и все они уставились на трёх человек в красочных одеждах. Взрослые помахали детям. Улыбнулись. И показали им самую замечательную деревянную лодочку, которую Джек когда-либо видел, с полным снаряжением и парусами. Ещё у них был мяч и крошечные куклы в платьях.
Трое детишек вскочили на ноги и пересекли запретный ручей, незамедлительно подбежав к незнакомцам. Без всякого страха или сомнения, что было бы странно, если бы эти взрослые люди не были хамсами. Именно они заставили пригрезиться, что огонь на кухне, сестре Филомене и стёрли все страхи у детей.
Джек и Джеремия уже схватили лодочку и потащили её к воде. Ава тоже хотела кораблик, но один из хамсов протянул ей две куклы, наряженные, как помнил Джек, в яркие шёлковые платья. Волосы у них были как настоящие. Девочка замерла и потянулась к куколкам.
Хамсы быстро обменялись парой фраз, но Джек и Джеремия не сводили взглядов с лодки. Это была самая красивая вещь, которую они когда-либо видели, и она величественно покачивалась на воде. Они восхищённо смотрели на неё, заворожённые её красотой.
Когда раздался вопль Авы, им потребовалось несколько мгновений, чтобы расслышать его, как будто их окружал густой туман.
Джек обернулся. Один из хамсов схватил Аву за локти. Её руки были вывернуты за спину, как крылья, а куколки валялись на земле. Циркач поднял девочку, грубо перекинул через плечо и бросился в лес. Остальные припустили за ним, охраняя его и тревожно оглядываясь по сторонам. Оглядываясь назад, Джек понимал, что это были слабые хамсы, может быть, изгои, и к тому же очень молодые. Их силы хватало ненадолго.
Хамсы были почти в лесу, когда случилось странное. Страх и ярость Джека вскипели и устремились на хамса, держащего Аву. Мальчик помнил вспышку и как потом оказался внутри головы хамса, причиняя ему боль. Требуя отпустить девочку.
Циркач протяжно и жутко завопил и, выпустив Аву, схватился за голову. Девочка упала на землю, а лицедей продолжал вопить. Из его ушей шла кровь. Кровь была у него на руках. Струйки крови стекали по шее.
Остальное было как в дымке: вопли других хамсов; Джеремия с распахнутыми от ужаса глазами,
