возникла идея. Возможно, смешная, но, если Кейс продолжит шуметь, сосредоточиться не получится. Она схватила карамельки и направилась к мужской каюте. Уже у входа Халли расправила плечи и легонько постучала по косяку.
— Проваливай, Зик. — Кейс еще раз грохнул кулаком.
Точно. Глупая затея.
— Это я, Халли. — Она шагнула ближе, теребя косу. После аварии у Халли так и не хватило сил собрать волосы в пучок. — Я тут кое-что тебе принесла. Оставлю это на кровати. Извини за беспокойство.
Кейс убрал руку от лица, наклонил голову и нахмурился.
— Бумажный пакет? Это должно как-то помочь?
«Он не сердится на меня». Халли прошла в каюту.
— Ты любишь карамельки? Это они в пакете. Если нет, не беспокойся, я просто уйду к себе… — Она прочистила горло. — Извини. Я пойду.
Кейс сел и свесил ноги с кровати, отодвинув в сторону спутанный ком одеял.
— Ты принесла мне карамельки?
Халли кивнула, покраснев под его пронзительным взглядом. Она крепче сжала пакет.
— Я не съела и половины. Можешь взять остальное.
Он смотрел на нее несколько секунд. Халли сглотнула. Разум подсказывал ей, что нужно уходить, но ноги не слушались. В ушах звенел обвинительный голос Зика.
— Кейс? Ты… эм, ты действительно едва не… то, что Зик сказал о тебе, и…
«Просто уходи. Брось карамельки и уходи».
Кейс мгновение подвигал челюстью. Желудок Халли сжался.
— Это была не моя вина. Не совсем. — Она не шелохнулась. Он провел обеими руками по лицу и прислонился к стене. — Все очень сложно. У Летного отряда есть неофициальный ритуал принятия новичков. Последний закончился тем, что парня парализовало ниже пояса, и я взял вину на себя, думая, что фамилия Шекли защитит меня. Самонадеянно, я знаю.
Она сглотнула, крепче сжимая пакет.
— И все?
Его голубые глаза сверкнули.
— Если наша миссия не увенчается успехом и я не докажу свою состоятельность как пилот, то… отец выгонит меня из Отряда. И… — он снова спрятал лицо, — мне предъявят обвинения, а если я каким-то образом избегу наказания, то меня, скорее всего, заставят пойти в пехоту. Возможно, только затем, чтобы я погиб в той проклятой войне, на которую намекал Джов.
— О, — прошептала она.
На мгновение Халли задумалась, может, развернуться и все же уйти, но в этот момент в ее памяти промелькнул момент сомнений Кейса перед падением «Юдоры». Халли видела, как сильно ему хотелось оказаться в безопасном месте. Она подумала, что умрет в одиночестве, ведь чего ради рисковать ради нее. Она не важна. Ни для этого пилота, ни для кого бы то ни было еще.
Но потом он отпустил веревку.
«Отпусти». Голос Джека эхом отдавался в ее сознании. Глаза обожгли слезы, и она сморгнула влагу, затуманившую зрение. «Отпусти».
Несмотря на то, что живот у нее скручивался сильнее, чем тесто под мамиными руками, она подошла и села рядом с Кейсом, все так же сжимая в кулаке пакет. Халли протянула его и пробормотала:
— Тебе станет легче. Обещаю.
Взяв у нее пакет, он тихонько фыркнул.
— Полагаю, способ не хуже прочих. Я обожаю карамельки. — Он достал одну и протянул ей.
Халли покачала головой.
— Нет, все в порядке, правда. Это для тебя.
Кейс поднял бровь.
— Ты взяла с собой на задание целый мешок сладостей, только для того, чтобы съесть… — Он заглянул внутрь. — Ты что, вообще их не ела?
— Съела! Две штуки!
— Не верю ни секунды. Не то чтобы я жаловался. Лежи пакет в нашей каюте, не протянул бы и дня. Тем не менее, ты не можешь позволить мне есть их в одиночку.
Она вырвала конфету из его пальцев. Узлы в животе наконец расслабились, и Халли прислонилась спиной к стене.
— Если ты настаиваешь.
«Отпусти».
Она развернула конфету и отправила ее в рот. Халли застонала, когда сладкая, приторная карамель растеклась на ее языке.
— О благие звезды, надо было взять побольше.
Кейс тоже угостился.
— Ничего лучше не ел. За целые световые годы.
Халли усмехнулась и взяла еще одну, не в силах остановиться. Она развернула конфету и подбросила ее в воздух, пытаясь поймать ртом. Но лакомство ударилось о ее щеку и упало на пол.
— Ой, умоляю, я бы точно справился.
— Докажи, господин пилот.
Кейс подбросил конфету и наклонился назад, чтобы поймать ее, но тщетно. Карамелька попала ему в глаз.
— Ой! Я чуть не ослеп!
Халли рассмеялась и схватила другую.
— Кому-то нужно потренироваться.
— Поделись ты ими раньше, я бы уже умел. Так что это твоя вина.
Она бросилась в него оберткой и стала жевать конфету, смакуя каждый кусочек. Проглотив, Халли улыбнулась.
— Может, я и поделилась бы ими раньше, не будь ты таким придурком.
Кейс вскинул бровь.
— Какие нехорошие слова для такой трепетной леди.
Халли совершенно неженственно фыркнула.
— Я? Трепетная? Ты, должно быть, спутал меня с какой-то другой Халли Уокер.
— У меня же так много таких знакомых.
— Конечно. Но для протокола скажу, что я — лучшая.
— Я в этом не сомневаюсь.
Халли усмехнулась и взяла еще одну конфету. Наслаждаясь лакомством и обретенной дружбой, она пожевала карамельку. Кейс развернул конфету, подбросил в воздух и на этот раз поймал ее с довольной ухмылкой.
— Полагаю, победа достается мне, — сказал он сквозь слипшиеся зубы.
Халли закатила глаза.
— Ты же помнишь, как Одиссей поплатился за свою чрезмерную гордость. С нашим везением, ты натравишь на нас орду драконов.
— Делаю, что могу.
— Ты невозможен.
— Это правда. Не буду отрицать. — Он достал еще одну конфету и зажал ее в пальцах. — Спасибо.
Она убрала волосы с лица.
— За что?
— За это. И за… — Он протянул ей пакет. — Ты не убежала, когда я… ну, когда я рассказал тебе, что случилось.
Халли теребила подол рубашки. Одной из любимых, с кружевом в виде астр. Это была одна из первых ее покупок по прибытии в столицу.
— Не ты один совершал ужасные поступки. Не стоит нести это бремя в одиночку.
Глаза Кейса затуманились, но слова прозвучали твердо.
— Спасибо.
Наступила тишина, и, как всегда, Халли не выдержала.
Она взяла еще одну карамельку.
— А теперь скажи. Раз ты читал Мариси, то наверняка слышал о Кейлоре. Он специализируется на другой древней литературе, в частности на Шекспире, но ошибается в некоторых своих анализах «Юлия Цезаря», особенно когда разбирает речь Брута…
Только когда Халли укладывалась в постель несколько часов спустя, обсудив всевозможные книги и авторов и съев столько конфет, что желудок готов был лопнуть, она поняла: они ни разу не упомянули, что могут никогда не вернуться домой. Ни разу эта мысль не
