очень, очень важной зацепкой. Ключиком, который позволил мне неожиданно сложить все кусочки головоломки.
«Ты отнял у меня солнечный свет», – было написано на том, самом первом, обрывке из дневника.
Это было нечто такое, что одинаково хорошо должны были понимать и мой отец, и мисс Стоун. Солнечный свет – ребёнок – дочь…
– Та фотография девочки у вас на каминной полке. Это же не вы в детстве, верно? Это ваша дочь. И её тоже зовут Эмили Стоун.
Она молча уставилась на меня, и я поняла, что всё угадала точно.
– Ваш солнечный свет… Это была она. И вы её потеряли.
У мисс Стоун задрожали руки.
– Я была вынуждена отдать её, – сказала она. Голос у неё тоже дрожал. Говорила мисс Стоун куда-то в сторону, обращаясь к деревьям, а меня здесь как бы и не было вовсе. – Мы замерзали, голодали… а её захотела взять одна богатая семья, и я… Я… Мне пришлось. У меня не было выбора. Не было, да? Это всё его вина. Всё это только его вина!
– Так вот почему вы крали вещи? Для неё? – спросила я, вспомнив причину, по которой её уволили.
«Я сделала всё, что должна была сделать, чтобы уцелеть, и даже более того. Чтобы выжить», – вспомнила я строчки из дневника мисс Стоун.
– Просто хотела всё сделать как лучше для неё, – негромко сказала она. Теперь взгляд её ледяных глаз был направлен на меня. – Хотела, чтобы она жила не хуже тебя.
Я тоже смотрела на мисс Стоун и с каждой секундой начинала всё сильнее жалеть её. Немилостив оказался мир к моей бывшей гувернантке, да и к дочери её тоже.
– Простите, – тихо сказала я, надеясь, что мои слова не затеряются в шуме ветра, шелестевшего сухими листьями у меня над головой. – Мне очень жаль того, что случилось с вами обеими. Жаль, что не смогла ничем помочь вам в своё время. Но то, что вы совершили, – непростительно. Как же так? Ведь предполагается, что вы должны учить. Предполагается, что вы должны заботиться о других! Предполагается, что вы должны стараться изменить этот мир к лучшему, а вы вместо этого убиваете людей. Вы и друга моего едва не убили, мисс Стоун, а ведь он совсем ещё мальчишка!
При этих словах она заметно вздрогнула. Дошло, очевидно, до неё то, что она сделала с Оливером. Своим искажённым, искалеченным разумом мисс Стоун полагала, что совершенно правильно поступает, верша то, что она считает правосудием над богатыми людьми. Над моим папой. Но Оливер… Даже в своём сумасшествии не могла не понимать мисс Стоун, что он-то совершенно ни в чём не виновен, что он-то совершенно ни при чём.
Впрочем, мисс Стоун очень быстро оправилась от шока. Она сжала свои дрожащие руки в кулаки и сказала, окинув меня испепеляющим взглядом:
– Я во всём права и ни о чём не жалею. Да, я стараюсь изменить этот мир к лучшему, избавить его от грязи. Я остановила тех мерзавцев, и теперь они никому больше не причинят зла. Очень хорошо и то, что вина за всё это легла на твоего отца. Надеюсь, это станет для него хорошим уроком.
– Вы ложно обвинили моего папу. Оболгали его. Подставили. – Я сделала ещё один шаг назад. Мисс Стоун на этот раз сделала шаг вперёд. – Спланировали всё заранее, подстроили так, чтобы упечь ни в чём не повинного человека в тюрьму! А ведь это тоже преступление, между прочим, мисс Стоун! И вам следует в нём чистосердечно признаться!
– Ни за что. – Она сделала ещё шаг навстречу мне. Под её ногами хрустели сухие листья. Я подобралась, приготовилась броситься бежать, если будет нужно.
«Опасность… опасность…» – шептали мне призрачные голоса, кружась возле меня, словно листья на ветру. Откуда-то наплыл туман, начал окутывать всё вокруг своим белым саваном.
А затем, перекрывая шёпот призрачных голосов, зашуршали листья, раздалось низкое рычание, и мисс Стоун замерла на месте.
– Скелет… Скелетушка… – прошептала я.
Он подбежал, уселся рядом со мной, продолжая рычать и держа в зубах блокнот в тёмно-красной обложке.
– Это мой… мой… – сказала мисс Стоун, указывая рукой на блокнот. – Отдайте его мне, и разойдёмся по-хорошему, договорились?
– Нет, не договорились! – крикнула я в ответ.
«Нет, нет, нет…» – эхом подхватили призрачные голоса. Я чувствовала, как напряжён каждый мускул в теле прижавшегося к моей ноге Скелета. Он продолжал рычать, но блокнот при этом из пасти не выпускал. Как ему это удавалось, не знаю, не спрашивайте. Уверена я была только в том, что Скелет понимал тогда, как он важен для нас, этот дневник в тёмно-красной обложке.
– Не боюсь я твоего пса, – прошептала мисс Стоун, но была уже настолько близко ко мне, что я услышала её сквозь шум ветра и шорох сердитых призрачных голосов. – Я не собираюсь умирать за тех людей, и за тебя тоже. – Она сунула руку куда-то внутрь своего платья, затем вытащила, и в ночном сумраке тускло блеснул металл. Нож. – Мне не жаль тебя. Ты никогда никем не станешь. Тебе не дадут никем стать. Для всех ты навсегда останешься всего лишь дочкой гробовщика.
Эти слова ранили меня больнее любого ножа. Было такое ощущение, что мисс Стоун были известны все опасения и страхи, которые я пронесла через всю свою жизнь. И, как ни печально, она была права, вероятно.
Мои мышцы напряглись, в груди всё сжалось. И мой разум, и моё тело кричали – бросай всё и беги домой, домой! Но не могла я убежать отсюда, не доведя дело до конца. Не могла, чего бы мне это ни стоило. Я сделала ещё один, последний шаг назад. Скелет тоже попятился, словно приклеенный к моей ноге, по-прежнему не переставая рычать.
Чёрная вдова сделала ещё один шаг навстречу мне, и теперь, переступив через низкое ограждение, оказалась стоящей на стекле, прикрывающем купол склепа Гамильтонов. Я стрельнула глазами вниз, и моё сердце зачастило, припустило вскачь. За деревьями позади нас сильнее зашуршали листья. Я сделала вид, что ничего не слышу и, вообще, это меня не касается.
– Мне не хочется причинять тебе боль, Вайолет, но я вынуждена остановить тебя, коль скоро ты оказалась у меня на пути. – Мисс Стоун повела рукой, указывая на густо стоящие вокруг нас надгробия. – Тебе не страшно здесь? Ведь тут мертвецы повсюду.
– Мертвецов мне бояться нечего, – убеждённо ответила я, наблюдая за тем, как туман начинает обвивать своими щупальцами фигуру Чёрной вдовы. – А вот вы другое дело, вам, пожалуй, стоит их опасаться.
