class="p1">Снова спустившись вниз, я отправилась прямо на кухню. Я уже придумала, что буду делать. Нужно взять нож. Браслет не вызовет достаточно сильное кровотечение.
Я открыла ящик справа от плиты, собираясь найти самый острый нож, какой только был в этом доме, и тут у меня в голове раздался леденящий душу голос:
Элиз…
Она произнесла моё имя спокойно, но сурово. Это было не что иное, как предупреждение.
Крепко сжимая рукоятку ножа, я повернулась к ней лицом.
– Кара, пожалуйста, – прошептала я.
Глава двадцать седьмая
Тишина в комнате стала такой же острой, как нож в моей руке, и скованной хрупким напряжением, которое могло разлететься вдребезги при первой же попытке атаки. Я стояла с оружием в руках, готовая встретиться лицом к лицу со своим врагом и защитить себя любой ценой. Я не осмеливалась отвести взгляд от глаз Кары, и она тоже смотрела на меня в упор, но казалось, что она не собирается драться. Тем не менее я почувствовала, как напрягаются все мои мышцы.
Кара стояла неподвижно, а я прикидывала, смогу ли убить её или, по крайней мере, помешать ей встать у меня на пути. Её расслабленная поза говорила о том, что Кара либо смирилась с обстоятельствами, либо была уверена, что выиграет бой. Ни то, ни другое не успокаивало меня.
– Знаешь, – сказала Кара, нарушив молчание, – я никогда не хотела такой жизни.
Мне было всё равно. Менее всего меня сейчас волновали её чувства. Я старалась оставаться сосредоточенной, ожидая нападения, которое непременно последует.
– Я же говорила тебе, – продолжала Кара, – если они попытаются спрятаться сами, ничего не выйдет. Их найдут.
Ненависть сочилась из всех моих пор; я боролась с желанием броситься вперёд и повалить Кару на пол. Если бы я не боялась, что могу потерять слишком много своей драгоценной крови, я бы это сделала. Так что просто стиснула зубы и ничего не ответила.
– Я могла бы помочь тебе, но…
У меня заколотилось сердце. Я не ослышалась?.. Я искала неискренность в её глазах, насмешку в её голосе, но выражение лица Кары оставалось уверенным и спокойным.
Помощь может означать очень много всего. Означают ли слова Кары, что она поможет мне пережить кровопускание?
– Как?.. – спросила я, не сумев скрыть надежду.
Она кивнула и улыбнулась, а потом решительно ответила:
– Буду поддерживать в тебе жизнь.
При этих словах у меня сжалось сердце, и я с облегчением вздохнула.
– Кара, я… Ты уверена?
В глубине души я боялась надеяться. Это было слишком хорошо, чтобы оказаться правдой.
– Думаю, да.
– А как насчёт твоей семьи?
– Я уже предупредила их. Велела им уезжать. Да, они будут в опасности, но единственный способ действительно спасти их – исполнить пророчество. Они слишком долго жили в страхе.
Всё звучало слишком гладенько. Чересчур. Откуда мне было знать, что это не хитрый план Совета? Может, они хотят вынудить меня покончить с собой и оставить Анну и Хлою им на растерзание?
– Почему ты решила мне помочь? – спросила я Кару, не сводя с неё глаз. – Зачем подвергать опасности себя и свою семью? Я же ничего для тебя не значу.
Я постаралась, чтобы мой голос звучал непринуждённо, и попыталась понять, насколько она искренна.
Кара нахмурилась.
– Я работаю на Совет с тех пор, как мне исполнилось пятьдесят шесть. У меня никогда не было выбора. – При этих словах она отвела взгляд, словно боялась, что я почую лукавство. – Самое время выступить против них.
– Точно, – согласилась я.
Было приятно осознавать, что мы не только спасём жизнь Анны, но и выступим против Совета. И всё же тревожная мысль не выходила у меня из головы. Как я могла удостовериться, что Кара на моей стороне? Это были лишь её слова, а верить слову врага – всё равно что полагаться на фундамент из песка.
– И откуда мне знать, что ты говоришь правду?
Кара задумалась. Я видела, что моё недоверие лишило её уверенности в себе. Трудно было сказать, о чём она размышляет, учитывая, что Кара могла просто прочитать все мои мысли, но казалось, она признала, что должна как-то доказать свою искренность.
Наконец Кара резко выдохнула.
– Я тебе покажу. Дай мне руку, – сказала она, осторожно делая шаг вперёд.
Всё ещё немного опасаясь, я отложила нож, протянула руку, позволяя ей разжать мои сомкнутые пальцы и открыть ладонь.
– Если я впущу тебя, ты увидишь больше, чем ожидаешь, но, возможно, это к лучшему. Ты должна понять, почему я решила бросить им вызов.
С этими словами Кара прижала мою руку к своему лбу. Я предполагала, что вот-вот увижу её дар в действии, но происходило нечто странное. Находиться в её сознании было всё равно что во сне. Мои мысли витали где-то далеко, а мысли Кары оказались на поверхности сознания. Образы проносились перед глазами хаотичными беспорядочными вспышками, словно в музыкальном клипе или в слайд-шоу, поставленном на ускоренную перемотку. Незнакомые лица и места, которые я никогда не видела, кружились в голове, неузнанные, и на миг мне показалось, что у меня амнезия.
Постарайся вспомнить, – посоветовала Кара.
Вспомнить что?
Используй мой разум и вспомни то, что ты хочешь знать.
Когда я попыталась вычленить в череде мыслей и ощущений воспоминания обо мне самой, в поле зрения возник мой собственный образ – словно я смотрела на себя со стороны, – и эта картина затмила всё остальное. Сперва я наблюдала за происходящим с водительского сиденья чёрного «Линкольна», который преследовал меня. Я видела всё глазами Кары, тайно следившей за мной. В кафе, дома, во многих других местах, где я вроде бы была одна. На самом же деле Кара неизменно ошивалась поблизости.
Каждое воспоминание сопровождалось целой гаммой чувств, мыслей и эмоций, но нигде я не увидела той злобы, которая, как я думала, переполняла Кару. Она наблюдала с любопытством или с горькой обидой на Совет, поручивший ей это задание – следить за мной и сообщать обо всём, что она увидела. Ещё Кара завидовала мне, потому что я была свободна, ревновала Уильяма и недоумевала, задаваясь вопросом, почему я готова отдать свою жизнь за обычного и не слишком молодого человека.
Ещё я увидела ненависть, но не ко мне, а к Совету. Я заинтересовалась, что могло вызвать такую неприязнь, и решила выяснить причину этого гнева.
Покопавшись в её эмоциях, я увидела глазами двенадцатилетней Кары её любящих родителей и младшую сестру. Все они были печальны, потому
