Сейчас идёте и сами сдаётесь в охранное отделение.
— Почему в охранное, ваша благородь? — испугались бандиты. — Мы же ничего супротив правящей семьи не измышляли…
— Не перебивать! — рявкнул принц, и от него полыхнуло пламенем на полметра.
Я что-то подобное и предполагал об уровне силы, а вот бандитов проняло, особенно, когда у принца над головой огненная шапка осталась искрить. Кажется, дошло, кого они пощипать собирались. Они едва не расплакались от досады.
— Так вот… в охранное пойдёте, там всё расскажете, как есть, про градоначальника, и тогда пройдете по статье «разбой группой лиц с использованием магии в черте города». Если попробуете не явиться либо умолчите про градоначальника, будет «покушение на особу императорской крови». Вам это надо?
— Н-н-нет, В-в-ваше… — заикаться начали бедняги.
— Пойдём отсюда, Юра, — покачал головой наследник престола, — как-то у тебя вступление в должность началось несколько раньше, чем мы планировали, — грустно улыбнулся принц.
Мы вышли из подворотни, оставив бандитов на попечение горгулий. Наследник шёл, задумчиво покручивая в пальцах ту самую золотую монету, а в глазах у него играли зловещие огоньки. Похоже, у столицы скоро сменится градоначальник.
* * *
Мы с принцем устроились в карете, и Прохор, переглянувшись со мной, осторожно спросил:
— Куда дальше Ваше Сиятельство?
— Вас домой? — осторожно уточнил у принца.
Андрей откинулся на спинку сиденья, снимая напряжение после драки:
— Нет уж, домой пока не надо. Нужно обдумать услышанное.
— Поедем к нам. Там тихо, можно спокойно поговорить, — предложил принцу и получил кивок, а затем, обращаясь уже к Прохору, добавил: — Кстати, подготовь всё к приёму ветеранов. Надо будет поговорить с каждым — выяснить, кто на что способен, проверить надёжность. Если есть старые проверенные сослуживцы твоего отца — тем более. Будем отбирать самых перспективных.
Прохор, держа вожжи в одной руке, другой — сделал утвердительный жест:
— Уже нескольких таких приняли в штат, Ваше Сиятельство. Люди проверенные — и болтать не станут, и справки смогут навести по поводу тех или иных кандидатов.
Принц, до этого молча наблюдавший за нашей беседой, не выдержал:
— Постой, Юра, а на кой-тебе инвалиды? — в его голосе звучало неподдельное любопытство.
Я потянулся к подолу штанины:
— Лечить будем, если казённые лекари не справились, — я задрал ткань, демонстрируя иллюзорную кожу горга, обтянувшую мою когда-то изувеченную ногу. — Меня бабушка подлечила. Вот и подумал, почему бы не попробовать с другими?
Андрей Алексеевич присвистнул:
— Однако радикальное лечение…
Я хотел ответить, но вдруг спохватился:
— Ваше Императорское Высочество, как прикажете обращаться? По титулу или…
Принц махнул рукой:
— Наедине — Андрей Алексеевич. При людях — по титулу, а то тебя ещё протокольная комиссия замучает, — он вдруг серьёзно посмотрел мне в глаза: — Но в опасности кричи «Ваше высочество» — я пойму намёк. А то пока «ваше императорское высочество» выговоришь…
— … уже убьют, — закончил я, и мы обменялись понимающими улыбками. — Как скажете, Андрей Алексеевич.
Возвращаясь к теме лечения, я продолжил:
— Радикальное — не радикальное, но до него я, в принципе, едва на ногу становился, настолько она была изувечена. Так что уж какое есть. Лучше так. Сейчас я хоть пробежаться смогу, — мои пальцы непроизвольно сжали колено, — а со старой конечностью я бы до вас долго шкандыбал и успел бы уже после того, как ваши кости в подворотне обглодали.
Принц нахмурился:
— Неужели так сильно повлияло?
Я сделал многозначительную паузу, глядя в окно на мелькающие дома:
— Как вам сказать… Постарались на славу, — резко оборвал себя: — Не хотел бы вдаваться в подробности. Императрица запретила вражду между нашими родами. Да и пережитого хватит с лихвой.
Но потом не удержался и добавил, понизив голос:
— Но боюсь, что так просто Светловы не сдадутся, с учётом того, как ваша матушка пощипала их благосостояние. Нам ещё ой как аукнется её щедрость.
Андрей неожиданно рассмеялся:
— Это была показательная порка! — он понизил голос, имитируя императрицу: — «Один раз так щёлкнуть по носу, чтобы остальным неповадно было!» — а затем серьёзно добавил: — А уж когда они заговорили про проверку, совсем оборзели. Отсюда и вира.
Его пальцы принялись выбивать дробь по подлокотнику:
— Теперь к вам приковано внимание. Доверие мало получить — его надо оправдать.
«А то я не знаю», — едва не сорвалось у меня, но я вовремя прикусил язык. Иногда молчание — лучший ответ. Особенно когда разговариваешь с будущим императором.
— Андрей Алексеевич, а назначение меня в камер-юнкеры… Это тоже идея вашей матушки или ваша?
— Да вот знаешь, Юрий, моя. Рано или поздно мне придётся формировать круг людей, которым я хотя бы с натяжкой, но смогу доверять. А ваша семья — из числа тех, кому доверял ещё мой прадед, если не раньше. Все поколения проливали кровь за империю, а вы, вместо того чтобы схватиться за меч, пришли за справедливостью к сюзерену. Это хороший знак. Мозгами да отсутствием гордыни нынче мало кто может похвастаться, а чванливых засранцев у меня и так хватает — хоть отбавляй среди молодых отпрысков аристократических семей. Мне бы кого-то разумного да адекватного, кто мой нрав выдержит. Я и сам порой полыхнуть могу. Мне, наоборот, трезвомыслящие нужны. Надеюсь, ты к таковым относишься.
— Что ж… Спасибо за доверие, — честно ответил я. — И за разъяснение моей будущей роли.
— Только имей в виду: свои мысли высказывать будешь не при всех, а наедине. Глас разума частенько вызывает у окружающих желание всадить тебе нож в спину. Проще отмалчиваться, ссылаться на неопытность, а уж за закрытыми дверьми — говорить как есть.
— Знаете, я вам, наверное, даже помогу в этом.
— Каким образом? — удивился принц.
— Дело в том, что ваше объяснение — вовсе не ложь. Любой артефакт его подтвердит. Ещё до того, как княгиня признала меня наследником, на меня было совершено покушение. Чьих рук дело — пока не выяснили, но отравление было серьёзное. Часть памяти отшибло, потому я и не воспылал особым энтузиазмом, представив, сколько обязанностей у камер-юнкера и сколько времени останется на восполнение пробелов. А этим, понимаете ли, заниматься необходимо, чтобы ни вас не подвести, ни род не опозорить. Говорю откровенно, раз уж вы со мной искренни. А вот что сказала бы ваша матушка, услышь она подобное… даже
