Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
индейки. На елке мигали разноцветные огни. Я был по-настоящему счастлив.
С Грейнджером же наши отношения всегда были на расстоянии. Буквально. В первый год нашего знакомства он с умным видом сказал, что никто не касается никого в общепринятом смысле. Завел пластинку об атомной структуре, а я этим воспользовался и привел это как аргумент для законных объятий. Ему мой весомый довод не понравился. И я – заталкивая свою натуру поглубже – старался к нему не лезть. Очень старался.
Не уверен, дружили бы мы, не будь между нами клея по имени Кензи. И хоть часто я чувствовал себя третьим лишним, им двоим был безмерно благодарен. Помню, на шестнадцатый день рождения меня затащили на дерево, где красовался домик, подаренный Грейнджеру его папой. Мы с трудом помещались на маленькой площадке у двери втроем. Кензи торжественно перерезал ленточку. Пахло свежескошенной травой вперемешку со смолой, голову припекало, а птицы насвистывали знакомые мотивы лета.
Раньше – в жаркие ночи – я частенько забирался в тот домик и уходил оттуда под утро. Лишь бы не возвращаться к себе. Мог бы ночевать в спальне Грейнджера, но он так нервничал, если кто-то вторгался в его личное пространство, что не затыкался и болтал о движении планет или пересказывал комиксы от первого выпуска до последнего.
И в день моего рождения за перерезанной лентой в домике на дереве меня встретила уютная надувная кровать, вентилятор, лак для волос (надеюсь, то была шутка) и мини-холодильник на пару банок газировки, от которого по ветке тянулся провод до окна. А в углу была сложена стопка комиксов. И не каких-то! Редкие издания. Кензи сдувал с них пыль, а Грейнджер смотрел с неприкрытой завистью.
Обычно на людях я не плакал. И сцен не устраивал тоже. Пускай в семье меня методично ломали, как куклу, но жалкой историей я себя никогда не чувствовал. Но тогда… Наверное, во всем виновата аллергия на цветы и их обволакивающий аромат из сада. Лицо раскраснелось, а я долго кашлял, пока спускался по лестнице, пряча глаза от яркого солнца.
– Мйау, – слышу я у подножия дуба с кошачьим акцентом, и меня вырывает из воспоминаний, словно резко отрывают от ссадины пластырь.
– Мйау! – звучит настойчивее.
Я похлопываю ладонью по месту рядом с собой:
– Прыгай.
Пурпурный кот цепляется когтями за ствол и оказывается наверху.
– Чей ты такой, а?
– Мйау.
– И я ничейный, дружок, – поглаживаю его по холке, и он мурлыкает. – Интересно, а если у тебя заведутся блохи, они тоже будут пурпурными?
Неподалеку шуршит трава. Кот отвлекается на бабочку, спрыгивает на землю и убегает, скрываясь за надгробиями.
– Подкинь эту задачку Грейнджеру, – слышу я насмешливый голос Уиджи. – И мы спасемся от его новых гениальных замыслов хотя бы на пару дней.
Я улыбаюсь:
– Что с твоей жаждой?
Уиджи прислоняется спиной к Генри. На его ладони сидит паучиха Люси, и он играет с ней, словно та – очаровательный котенок с восьмью лапами и несколькими парами глаз. Крохотная, поэтому такая жуткая. Заползет ночью в ухо и…
– Под контролем, – отвечает он с заминкой, прерывая мой внутренний монолог.
Надо прекращать смотреть фильмы про пришельцев, подкинутые мне Кензи. Ловлю себя на этой мысли, и мои пальцы замирают над струнами. А ведь я могу исчезнуть в любой момент. Никаких больше киносеансов с попкорном. Никакого смеха над тем, как Базз коверкает умные слова. Никаких громких ссор из-за графика уборки. И никакого меня…
Уиджи задирает голову, постукивая по стволу:
– Точно не хочешь прощальной вечеринки? В конце концов, у тебя день рождения.
– Как трогательно, что ты помнишь дату. И даже когда родился Базз-ненавижу-праздники?
– И даже эту злосчастную дату. – Он усмехается и добавляет: – Если расскажешь ему, я сломаю тебе нос.
Я закатываю глаза, от души улыбаясь, и почти готов передумать. Возможно, будучи в шаге от нервного срыва, я зря отказался от вечеринки. Стоило согласиться. Всяко лучше, чем исчезать в одиночестве. Но признаться, насколько сильно мне не хочется оставаться одному, оказывается сложнее, чем я предполагал.
– Итак? – торопит с решением Уиджи.
– А луковые колечки из «Горячего Билла» будут?
– Будут. И молочные коктейли тоже. Грейнджер настолько разнервничался из-за пожара, что починил автомат для напитков, две сломанные рации и электрический чайник.
Я обдумываю:
– Дай угадаю. Вы опять оттащите мою кровать со мной в рощу?
Он загадочно улыбается, и я понимаю: они оттащат мою кровать в рощу.
Придурки.
Я. Ненавижу. Вечеринки.
Но, видимо, каждый раз забываю об этом.
В свой день рождения я просыпаюсь и первым делом громко чихаю. Лежу посреди рощи роз на кровати, которую эти придурки вытащили из моей комнаты. Над головой пестрит буйное небо. Звезды падают одна за одной, оставляя за собой длинные, как от самолетов, хвосты метеорной пыли. Глаза слезятся из-за аллергии, и я потираю их костяшками пальцев.
Моя кожа стала еще прозрачнее, и впервые я радуюсь отсутствию зеркала. Вытянув руку вверх, я рассматриваю через нее сливового оттенка ночь, зажженную тысячью крохотных огней. Затем сажусь на край матраса и опускаю ноги в заботливо оставленные мальчишками тапочки.
У подушки лежит небольшая коробка, а на ней налеплен стикер с подписью: «Проснись и пой, принцесса. Ждем у Генри». Ниже строчка, накарябанная почерком Базза: «Петь необязательно». Я достаю блистер и принимаю антигистаминное. Таблетка застревает в горле и нехотя скользит по пищеводу.
Да почему диабет Грейнджера в нежизни прошел, а я мучаюсь?
Сон все еще цепляется за рукава и штанины моей пижамы, поэтому на пути к кладбищу меня то и дело одолевает приставучая зевота. Пахнет домом: бутонами надоедливых роз, сырой от бесконечных гроз землей, молодой травой и свежестью росы. Лунный свет падает на песчаную дорогу, играя в причудливых лужах. Погода безветренная, но билборд, будто по старой памяти, продолжает поскрипывать за моей спиной.
На кладбище подозрительно тихо. Я захожу в кованые ворота и сбавляю шаг. Мальчишки – знаю наверняка – притаились неподалеку. Во тьме пышные ветви дуба кажутся жуткими, изломанными корягами, точно вывихнутые конечности, а корни превращаются в шипящих от голода змей. Но этот звук мне знаком. И стоит мне понять, что это гудит переносной генератор, Генри вспыхивает ярким светом, вынуждая зажмуриться.
– С днем рождения! – кричат мальчишки.
Я опускаю веки, и их лица озаряются улыбками. Ствол и крона дуба украшены мигающими гирляндами. У всех, кроме Грейнджера, в руках бенгальские огни. Он пытается изобразить улыбку, и Кензи ему что-то настойчиво шепчет.
– Ну же. Пора, – разбираю я его слова по движению губ.
Грейнджер опускает взгляд на свой кулак и с промедлением подбрасывает в воздух конфетти из блестящих частичек. Те оседают ему на плечи и волосы, и он их сдувает.
Уиджи вытаскивает из-за спины торт:
– Мертвецки поздравляем, принцесса.
– Ха-ха. – Я подхожу к ним, а сам еле-еле сдерживаю слезы счастья. – Какие же вы придурки! У меня же мог случиться анафилактический шок из-за роз, вы в курсе?
Кензи надевает мне бумажный колпак на голову:
– У меня от твоих слов филологический шок.
Базз ухмыляется:
– Это была бы самая нелепая смерть на «Стене Посланий» после «Утонул в пустом бассейне».
– Да была там вода, – пихает его Кензи и показывает себе на пупок. – Вот по сюда аж.
– Кто ж виноват, что ты плавать не умеешь, малыш, – улыбается уголком рта Уиджи.
Кензи упирает руки в бока и со всей суровостью, на которую способно его мальчишеское лицо, смотрит на Грейнджера исподлобья:
– А чей лавандер меня загнал туда?
Грейнджер смахивает со своего плеча остатки конфетти и поднимает указательный палец:
– На тело, находящееся в воде, действует архимедова сила, но в некоторых случаях ее можно преодолеть. Например, когда сила тяжести перевешивает.
– И что в итоге случится? – поднимает брови Кензи.
– Ты снова утонешь, – невозмутимо отвечает Грейнджер, и мы переглядываемся.
Базз зажигает свечи, и Уиджи протягивает мне торт:
– Загадывай желание.
Я набираю полную грудь воздуха и задуваю их, а про себя говорю: «Хочу, чтобы все мы однажды встретились снова». Огонь гаснет, и дымка от потухших фитилей вьется спиралями.
– Попробую догадаться, – наклоняется ко мне Базз. – Загадал остаться с нами навсегда?
– Придурок. – Я толкаю его в грудь и прохожу к столу, заставленному едой и напитками.
Базз нагоняет меня в пару размашистых шагов:
– Не угадал? Может, найти друг друга в следующей жизни?
Я раздражаюсь из-за того, что он попал цель, и накидываюсь на луковые колечки с особым пристрастием. Базз хмыкает, будто все про меня понял, и забирается на склеп вместе с Кензи. Набив щеки, точно хомяк, я подхватываю
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
