меня спрашивает про то, как у нас идут дела. Меня, а не кого-то ещё.
– Без тебя нам пришлось закрыть бюро, папа. Но я немедленно повсюду дам знать, что ты на свободе и что тебя полностью оправдали.
– Хорошо, дочка, – сказал он. – Нам нужно поскорее восстанавливать свою репутацию. И… – тут папа заметно смутился. – И мне ещё долги отдавать нужно. Письмо с шантажом было подделкой, но я не хочу доводить дело до того, чтобы нечто подобное могло случиться на самом деле.
«Ну, с этим мы справимся, – с улыбкой подумала я, глядя на него. – Теперь все вместе мы сможем так раскрутить наше бюро, что…»
– Но, может, тебе лучше сначала отдохнуть немного, Эдгар? – спросила мама.
– Ерунда, – решительно ответил ей папа. – Работа – вот лучшее лекарство, чтобы забыть обо всём, что случилось. К тому же теперь придётся многое навёрстывать. Нет-нет, отдыхать сейчас не время.
Ну я не была уверена, если честно, что папино настроение не изменится, когда он окажется дома, в тепле и уюте. Может, и не захочется ему сразу включаться в работу. Впрочем, какая всё это мелочь, чушь! Ведь самое главное то, что папа свободен, что он как бы новую жизнь начинает, после того как оказался на волосок от смерти.
– Пап, – негромко спросила я. – А ты знал? Про мисс Стоун? Ну то есть… может, подозревал?.. – Я никак не могла придумать, как мне правильно задать этот вопрос. Впрочем, папа меня понял.
– Не совсем, но… – Он повернулся к маме. – Мне было очень жаль её. С одной стороны, я не мог терпеть воровку в своём доме и не мог дать ей хорошую рекомендацию – ведь это означало бы подставить её нового нанимателя. Однако, узнав о том, что она ворует вещи для своей дочери, решил расстаться с мисс Стоун по-тихому, не поднимая лишнего шума. Может, мне следовало проявить к ней больше сочувствия, войти в положение, попытаться исправить ситуацию… Если бы я знал…
Мэдди очень внимательно слушала всё это, не сводя с папы глаз. Он заметил это и сказал:
– Я не стану повторять своих ошибок, Мэдди, можешь не волноваться. И ты тоже, Оливер. Мы позаботимся о вас.
– Спасибо, сэр, – в один голос ответили Мэдди и Оливер, а я…
Я готова была лопнуть от счастья. Оливер останется у нас – это же так здо́рово!
– Полицейские сказали, что это вы вдвоём поймали мисс Стоун, – посмотрел на нас с Оливером папа. – Это правда?
– Да, папа, – неуверенно откликнулась я. Неуверенно потому, что не знала, что я сейчас получу – похвалу или взбучку. – Ну и Скелет нам очень помог.
– Хороший мальчик, – потрепал Скелета по голове папа, а затем добавил, вновь переведя свой взгляд на нас: – Похоже, я сильно недооценивал тебя, дочка.
У меня на лице помимо воли расцвела глупая улыбка – что называется, от уха до уха. Захотелось напомнить папе, как я всегда говорила ему, что способна на многое. Теперь-то он это видит?
Но тут папу отозвали к столу и велели подписать какие-то бумаги, после чего он окончательно мог считать себя свободным. Мы вышли из полицейского участка. Вот уж чего я никак не ожидала, так это обнаружить здесь возле крыльца целую толпу репортёров.
– Снова налетели, стервятники! – с чувством воскликнула я, увидев их. – И когда они только пронюхать успели?
Скелет напрягся, заворчал, с нехорошим интересом присматриваясь к ногам репортёров, и мне пришлось взять его за ошейник. Передо мной раскинулось маленькое море рук, размахивавших раскрытыми блокнотами и остро заточенными карандашами. Исключением был единственный затесавшийся в эту толпу фотограф со своей неуклюжей треногой.
Впрочем, на этот раз общение с газетчиками пошло совершенно не такое, как прежде. Они стали вдруг необычайно вежливыми.
– Мистер Вейл, мистер Вейл! Это правда, что с вас сняли абсолютно все обвинения?
– Мистер Вейл! Это Темпест Смит из еженедельника «Глашатай». Вы были знакомы с новой обвиняемой?
– Что вы можете нам сказать о ней?
Папа вскинул руки, словно благословляющий свою паству священник, и сказал, не спеша спускаясь вместе с нами с крыльца:
– Спокойно, спокойно, джентльмены! Прошу вас по одному, не все разом! Я согласен ответить на несколько ваших вопросов, а затем мне придётся покинуть вас. Я, знаете ли, вместе со своей семьёй спешу к себе домой. Надеюсь, вы понимаете меня.
Вперёд высунулся уже знакомый мне репортёр.
– Брайер, «Утреннее время». В газетах преступницу называют Чёрной вдовой. Как вам удалось поймать её?
– Я думаю, джентльмены, – улыбнулся папа, кладя мне на плечо свою ладонь. – Я думаю, что на этот вопрос лучше всего может ответить моя дочь.
Эпилог
Пришла зима.
Морозным, колючим сделался воздух, а затем выпал первый снег, укрыл кладбище своим ровным, нетронутым белым покровом.
Впрочем, нетронутым он оставался недолго, только до того момента, пока выбежавший из дома Скелет не принялся с восторженным лаем носиться среди могил, подбрасывая лапами высоко в воздух пушистые снежные комки. На кладбище всегда хорошо, но по-особому прекрасным оно становится именно снежной зимой.
– Да успокойся же ты, дуралей, – смеясь, сказала я Скелету, выйдя на утреннюю прогулку вместе с Оливером.
– Эй, меня подождите! – раздался тоненький голосок Томаса. Он нагнал нас, неся в руках своего любимого воздушного змея – ярко-красного, с весёленькими разноцветными ленточками по краям.
Папа помахал нам, выйдя из задней двери нашего дома. Сам он направлялся сейчас на конюшню встретиться со своими людьми и обсудить предстоящие на сегодня дела. Наш семейный бизнес последнее время уверенно пошёл в гору. Может, вы скажете, что не слишком-то хорошо так говорить, поскольку дела наши связаны со смертью. Ну что вам на это ответить? Мы, похоронных дел мастера, помогаем мёртвым покинуть этот свет, а живым помогаем хранить о них память. Что же касается смерти, то она брала и будет брать своё всегда, независимо от того, работаешь ли ты, гробовщик, или сидишь сложа руки.
Теперь папа разрешал мне понемногу помогать ему в бюро, а Оливер так просто был загружен теперь работой, что называется, по уши. Папа говорил, что вскоре начнёт даже приплачивать ему понемногу за это.
Сегодняшнее утро папа сделал для нас с Оливером свободным, а выпавший ночью снег стал нам дополнительной наградой.
Скелет носился по склону холма – по тому, насколько утопали в снегу длинные собачьи лапы, было видно, каким глубоким оказался этот пушистый белый покров. Пока мы с Оливером шли по тропинке, вокруг стояла полная тишина, лишь
