Одна из самых больших витрин опрокидывается и разбивается. Певчие птицы вылетают из нее, словно ожили вдруг. Всех маленьких птичек, юрков, зябликов, чижей, зеленушек, коноплянок – всю чудесную работу ее отца топчут ногами.
Черные перья масок. Четверо мужчин в масках.
Один из них говорит Касси, чтобы она не глупила и не поднимала шума. Они просто веселятся. Когда она бьет его в ответ, его это, очевидно, забавляет. Он начинает еще сильнее дергать ее за юбки, теперь уже совсем грубо. Сжимает в руках ее запястья, хочет поцеловать.
Касси пытается уйти. Человек в маске галки сам ничего не делает, но и не останавливает их. Касси бежит к двери, но человек в маске сороки преграждает ей путь и хватает за горло. Звук рвущейся материи, ослепительная белизна голой кожи. Касси отбивается, пытается вырваться, но человек в маске грача бьет ее, она падает с отчаянным криком, и он снова бьет. И вот уже он навалился сверху и делает с ней что-то такое, что она кричит – от гнева, а потом от боли. Он делает ей больно. Осыпает бранью. Лицо Касси в крови.
Но она не перестает отбиваться и кричать.
Человек в маске ворона смотрит, скрестив руки на груди, потом наконец делает шаг вперед и хватает Касси за волосы. Выдергивает из них желтую ленту, крутит в руках, а потом склоняется над Касси и затягивает ленту. И снова затягивает.
Конни не понимает, что они делают и зачем, не знает, почему отец так долго не возвращается.
А потом резко наступает тишина.
Касси больше не кричит. Не издает ни звука. Она лежит на полу.
Белое лицо, синие губы…
– Жаль, – говорит мужчина в маске ворона, глядя на нее сверху вниз, держа в руке желтую ленту. – Избавьтесь от нее.
У Конни перехватило дыхание от резкого удара памяти. Пыль на голых половицах, перья…
Касси мертва. Конни сама видела, как она умерла.
Тогда Конни ничего не понимала, знала только, что это что-то плохое. Что-то страшное. Пусть ее бранит отец, пусть Касси тоже бранит, но она не могла больше молчать. Она закричала во все горло и бросилась вниз по лестнице, к Касси.
Полет по воздуху. Падение. Она врезается плечами, локтями, ладонями в стену, в лестничные ступени, ударяется головой о каменный пол внизу. Ночной холод на лице, ощущение, что кто-то несет ее на руках.
Больше она Касси никогда не видела.
Глава 49
Конни поднесла руки к лицу и поняла, что плачет. Сознание отходило от увиденного в прошлом, готовя ее к встрече с ужасным настоящим.
Она слышала, как тикают часы в такт с биением ее сердца. Постепенно она вновь оказалась в душной комнате и заставила себя снова взглянуть на жуткую картину. На кресла, на манекены, сидящие в них, на расшитые мантии и маски.
Галка, сорока, грач. Четвертое кресло пустое.
Первый костюм был самого простого покроя. Только черные и серые перья – ни драгоценных камней, ни стекла. Второй – более замысловатый. Изящный веер из черно-белых перьев, переливающиеся перья из сорочьего хвоста, длинные, причудливого вида, нашиты на ткань. Третий костюм был самым экстравагантным из всех: буйство перьев всех цветов – красных, белых, черных, серых, коричневых – рассыпающихся на груди костюма как фейерверк.
Наконец сознание вынудило Конни принять то, что подсознание знало с самого начала. Она узнала этот запах сразу, как только вошла в коттедж, хоть и пыталась делать вид, что не чувствует его. Приторно-сладкий запах плоти, тронутой разложением.
Это не манекены. Они не предназначены для другой жизни. Процесс разложения в душной комнате уже начался. Не манекены, люди.
Не изысканно украшенные костюмы – перья вставлены прямо в грудь, между костями, под кожу. Глазницы, виднеющиеся сквозь прорези в бархатных масках, не инкрустированы ни рубинами, ни агатами. Это засохшая кровь вокруг глазниц, заполненных теперь стеклом и эмалью.
Конни зажала рот рукой. Пол словно бы закачался и стал уходить из-под ног. Она не позволила себе упасть. На этот раз – нет. Больше никогда. Она боялась, что если выскользнет из времени сейчас, то может навсегда остаться в ловушке, наедине с этим ужасом.
Она шагнула вперед и стянула маску с лица первого мужчины – Галки.
Лицо у него было серое. Она закрыла ему глаза. Даже после смерти видно было сходство между его чертами и чертами Гарри.
Дрожащей рукой Конни сняла маску с второго мужчины – Сороки. Блестящие черные волосы. Веки зашиты, окрашены по краям засохшей кровью. Безобразные черные швы стягивали ноздри. Этот был ей незнаком.
Зато она узнала крупного дородного мужчину на третьем кресле – она видела его на кладбище. Фредерик Брук, у которого служил Гарри. Она медленно сняла с него маску.
Рот Брука был зашит, в окровавленных глазницах сидели черные шарики. На место носа вставлен кусок дерева, вырезанный в форме грачиного клюва. Он был весь в засохшей крови. А из шеи и горла торчали витки проволоки, крепившие тело в вертикальном положении к спинке кресла. Он тоже был набит перьями, но Конни видела, что, в отличие от Сороки, туловище у него выпотрошено и ребра отпилены.
Клуб врановых. Псевдонимы участников, прозвища, выбранные для каждого. Галка – отец Гарри. Сороку она не знала. Брук – грач. На короткий миг у Конни мелькнула мысль о Гарри и о том, что она пошла бы на что угодно, лишь бы избавить его от этого зрелища. Но как? Его мир вот-вот рухнет, и никто не в силах это предотвратить.
Она заставила себя отбросить мысли о Гарри и стала думать о четвертом мужчине. Маска ворона была готова, ждала на последнем кресле. Ждала того, кто сначала смотрел, как двое мужчин нападают на беззащитную девушку, а потом затянул ей ленту на шее и задушил ее, чтобы она не кричала, задушил хладнокровно и равнодушно. Место убийцы было пустым.
Мысли Конни переметнулись с отца Гарри на ее собственного. Она вздрогнула: вера в его невиновность вновь пошатнулась. Кроули. Похоже на карканье ворона?..
Она покачала головой. Гиффорда не было там, когда убили Касси. Конни слышала, как он вышел из музея, и не вернулся. Но все ли она вспомнила? Что еще затерялось в памяти, вытесненное потрясением и страхом? Ее подсознание очень многое скрыло от нее. Может, и это тоже?
Наконец она почувствовала, что колени у нее подгибаются. Попятилась назад, внезапно поняв, что не в силах больше оставаться ни секунды в этой живой могиле. Она
