— Кристина немного высокомерно хмыкнула. — Практические занятия проводим. По изучению мужского и женского организма. Не видишь, что ли? Или тебе тоже нужно наглядное пособие?
— Анатомией? — Пончик недоверчиво почесал затылок. — На рабочем месте? Прямо на диване?
Я не выдержал и встал.
— У тебя какие-то проблемы, парень? — я скрестил руки на груди и строго посмотрел на него. — Может, тебе тоже нужно срочно изучить какой-нибудь раздел анатомии? Например, строение кулака и его воздействие на челюстно-лицевой аппарат? Не задавай глупых вопросов, чтобы не получать на них банальные ответы. И вообще, Семен, тебе чего было нужно? Дело есть какое-то?
Пончик тут же сник и испуганно замотал головой.
— Н-нет, ничего, Илья, я просто хотел спросить «как дела». Я, наверное, пойду…
— И правильно сделаешь, — кивнул я. — И дверь за собой прикрой. С той стороны.
— А я ведь могу и доложить Игорю Степановичу! — вдруг осмелел Пончик, уже стоя в дверях. — О том, чем вы тут занимаетесь!
Я только махнул рукой.
— Да делай что хочешь, Величко. Хоть самому Императору жалуйся. Мне, если честно, глубоко фиолетово.
И тут, как по заказу, на стене над столом Шаповалова резко вспыхнул красный огонек сигнального артефакта, а из динамика раздался пронзительный, прерывистый писк. Кому-то из пациентов стало плохо!
Мы с Кристиной переглянулись. На табло высветился номер палаты и койко-место.
— Захарова! — вскрикнула Кристина. — Антонина Павловна! Да что ж такое⁈
Глава 22
Я, не теряя ни секунды, бросился к выходу. Кажется, мое ночное дежурство переставало быть скучным. Пулей влетел в ее палату. Кристина и Пончик за мной.
Картина была, мягко говоря, не из приятных. Антонина Павловна лежала на кровати, скорчившись в позе эмбриона, лицо ее было пепельно-серым, покрытым крупными каплями холодного пота
Она тяжело, прерывисто дышала, издавая тихие стоны, а ее глаза были полны такого страдания, что у меня у самого все внутри сжалось. Соседки испуганно смотрели на нее.
— Кристина, быстро монитор! Давление, пульс, сатурация! — скомандовал я, склоняясь над пациенткой. — Величко, не мешайся под ногами, лучше каталку готовь! И вызывай дежурного хирурга! Живо! Кажется, у Захаровой острый холецистит перешел в стадию перфорации желчного пузыря с развитием желчного перитонита! Если мы сейчас же не возьмем ее на стол, она до утра не доживет!
Я говорил быстро, четко, не допуская возражений. В такие моменты мой мозг переключался в режим «боевой готовности». Все лишние эмоции отходили на второй план. Сейчас главным было — спасти жизнь.
Кристина и Величко, хоть и были явно напуганы, но тут же бросились выполнять мои указания.
Пока они суетились, я быстро пропальпировал живот Захаровой. Твердый, как доска, резко болезненный во всех отделах. Пульс — нитевидный, зашкаливал. Давление — стремительно падало.
Классическая картина разлитого перитонита и начинающегося септического шока. М-да, дела были хуже некуда.
Я постоял несколько секунд, собираясь с мыслями. В голове пронесся вихрь вариантов. Пациентка умирала. Если я, будучи адептом, проведу эту операцию, это будет моя личная, несанкционированная инициатива.
Именно в этот момент у меня и родился план.
— Что… Что с ней, Илья? — Величко, подкатив каталку, испуганно смотрел то на меня, то на пациентку.
— Я же сказал, Семен, — я постарался, чтобы мой голос звучал как можно спокойнее, хотя внутри все кипело. — У нее, скорее всего, лопнул желчный пузырь. Камни, воспаление, плюс возраст и диабет — гремучая смесь. Теперь все содержимое пузыря вылилось в брюшную полость, вызывая перитонит. Если мы не сделаем ей экстренную операцию прямо сейчас, она умрет. Срочно в операционную!
Мы вдвоем быстро переложили Антонину Павловну на каталку и помчались в сторону ближайшей свободной операционной. Каждая минута была на счету.
— Илья, я звонила в операционную! — доложила Кристина, врываясь в операционную следом за нами. — Бригада Зубова стоит на экстренной! Там политравма, привезли полчаса назад, сказали, они там надолго! Больше никого нет, Шаповалов и Киселев недоступны!
— Все понятно, — рыкнул я. — Значит, я сам.
— Ты что, с ума сошел⁈ Ты же всего лишь адепт, Илья! Да и страховка ее операцию не покрывает! — пролепетал Величко, и его круглое лицо стало еще бледнее.
— Знаю, Семен. Это экстренный случай по жизненным показаниям, — я тяжело вздохнул. — Мы должны ее оперировать!
Кристина, которая как раз заканчивала подключать капельницу с раствором, резко отстранилась от пациентки и посмотрела на меня широко раскрытыми от ужаса глазами. Она, кажется, только сейчас поняла, к чему я клоню.
— Илья, ты что, собираешься ее оперировать⁈ Сам⁈ — ее голос дрогнул. — Ты же адепт! Да что там адепт, даже Подмастерье не имеет права проводить такие операции самостоятельно! Нужно дождаться, пока кто-нибудь освободится! Мы не можем так рисковать!
Я только отмахнулся от нее. Знал, что у них будет такая реакция. Но именно она мне и нужна была.
— Кристина, сейчас не до этого. Человеку нужна помощь. Пока мы будем ждать, она умрет. Давай попробуем ее стабилизировать. Может, продержится до прихода Зубова.
Я тут же принялся за дело, Кристина — за мной. Времени на раздумья не было. Пончик растерянно топтался рядом, не зная, за что ухватиться.
— Кристина, скорость инфузии на максимум! Обе системы! Струйно! — скомандовал я. — Нам нужно восполнить объем любой ценой!
Я проверял проходимость катетеров. Так, объем, нам срочно нужен объем. При перитоните огромное количество плазмы уходит в брюшную полость. Объем циркулирующей крови падает, давление рушится. Если мы сейчас же не начнем вливать растворы, ее сердце просто остановится.
— Кислородная маска плотно прилегает? Отлично. Величко, не стой столбом! Мешок Амбу, быстро! Будь готов помогать дышать, если она остановится!
Но все было тщетно.
Давление на мониторе, немного поднявшись, снова поползло вниз. Семьдесят на сорок… шестьдесят пять на тридцать… Сатурация кислорода опустилась ниже критической отметки.
— Илья, давление падает! Она уходит! — с отчаянием в голосе крикнула Кристина. — Инфузия не помогает!
— Шок слишком глубокий, — я стиснул зубы. — Сосуды расширены из-за токсинов. Кристина, нам нужны вазопрессоры! Норадреналин!
Только бы был. Без поддержки сосудистого тонуса мы ее не удержим. Это наш последний шанс.
— Д-да, есть! — она бросилась к шкафу и тут же протянула мне ампулу.
— Отлично! Кристина, быстро! Разводи одну ампулу на двести миллилитров физраствора и подключай третьей системой!
