словно пытаясь его разбудить. – Париж освободили, Франк!
Как ему объяснить? Если сегодня, именно сегодня покину бар, мой мир внезапно сойдет с оси.
Эпилог надо сыграть здесь, а не на улице среди тех, кто завтра обернется против меня.
– Да выйди на улицу, черт возьми! Погода шикарная. Девчонки принарядились. Улыбаются всем и каждому! Как такое можно пропустить?! Ей-богу, такого больше не увидишь. Все фонари облеплены народом. Люди смеются, поют, плачут, обнимаются прямо как братья. Идут, взявшись за руки! Такая радостная толпа! Девчонки залезают прямо на танки Леклера! Ждут де Голля, это будет просто безумие!
– А фрицы? – спрашивает Франк.
– Только те, кого взяли в плен, – и все норовят дать им по оплеухе, милое дело! Айда со мной! Говорю же, весело! А, постой-ка. Налей мне прежде бокал «Перье-Жуэ», а то в горле пересохло…
– Хорошо.
– Я сейчас вернусь, а то мочевой пузырь лопнет…
Жорж празднует свободу – но по пути забежал в «Ритц» пописать! Жизнь возвращается в норму.
Смех Жоржа едва отзвучал, а Франк уже пытается представить будущее. Может, союзники ринутся в бар, чтобы отметить победу? Кому интересно, что происходило здесь в течение четырех лет. Истинное призвание роскошного отеля – быть сказочным дворцом, где сон длится вечно, не прерываясь никогда. «Ритц» по-прежнему будет прекрасной шкатулкой, роскошной рамой для тех, кто сегодня принимает эстафету, вот и все. К черту Вдову, прав оказался Элмигер, и Франк тоже.
Сегодня я распахну двери замка и впущу освободителей, – шепчет он в по-прежнему пустом зале. – И если все пройдет гладко, смогу выйти сухим из воды – со всем, что накопил…
Лучано.
Франк прямо видит его фигуру у входа. Теперь, когда мир не за горами, он догадывается, что больше не увидит мальчика. Иначе он бы давно дал о себе знать. Держись, Франк, нельзя плакать. Он не смог его спасти и будет нести этот крест до конца. Но он переживет и это. Франк пережил две войны, и каждая унесла близких ему людей. Он уже понял, что человек сначала плачет, а потом собирается с силами и живет дальше. К лучшему это или к худшему, но у несчастья короткая память.
Он вспоминает Бланш. Бланш, побежденную собственными демонами.
Бланш, так долго страдавшая от одного из худших изобретений человечества. Бланш, так сильно и тайно любимая им. На лице у Франка возникает невольная улыбка: посреди четырехлетнего хаоса он хотя бы изведал – пусть даже мимолетно, что значит любить. Любить кого-то больше, чем себя. Неважно, что чувство не было взаимным, оно станет самым дорогим воспоминанием.
Мы рождаемся в одиночку и в одиночку умираем. Между этими двумя точками каждый борется с одиночеством, как может.
Сегодня он выпьет за здоровье избранницы своей души.
Да хранит тебя Провидение, ты заслужила отдых.
А если подступят слезы, не надо их скрывать.
И снова шаги в коридоре.
Опять возвращается Жорж?
Нет. Дверь со стороны улицы Камбон распахивается пинком – их много, в коридоре гогот и крики. Франк напрягается, и вдруг чей-то крик, громче и басовитее других, перекрывает все:
– Эгей, фрицы, на выход!
Он знает этот голос.
– Come on, boys!
Возможно ли это?
Это голос Хемингуэя.
Папа вернулся!
Франк слышит его, и сердце начинает колотиться.
Не плакать, сейчас нельзя.
Все случилось так быстро. Пятница, 25 августа, день избавления, впереди выходные. Жизнь снова стартует с того места, на котором она замерла. Франк слышит голос Клода Озелло; сам директор спустится, чтобы поприветствовать Хемингуэя и всех остальных. В коридоре люди толпятся, окликают друг друга, что-то выкрикивают, смеются. Это всего лишь людской гомон, но бармен отличит его от всех остальных: к нему идут те, кто хочет пить и веселиться.
Дверь бара открыта, но Хемингуэй толкает ее плечом. И гордо, грудью вперед, встает в дверном проеме.
– Хэй, Франки! Как жизнь? – спрашивает он так, словно расстался с барменом месяц назад.
На лице Франка расцветает улыбка. И тут же исчезают четыре года ада.
– Привет, папа! – говорит Франк.
– Чертяка, сколько лет, сколько зим!
– Да уж точно! Добро пожаловать в рай…
Приложение
Фотографии
Карл-Генрих фон Штюльпнагель в 1940 г.: © akg-images / TT News Agency.
Отто фон Штюльпнагель: © akg-images / picture-alliance / dpa. Hans Speidel en 1944: © akg-images / ullstein bild.
Эрнст Юнгер в 1947 г.: © akg-images.
Саша Гитри, около 1920 г. (Abel, Paris): collection particulière © akg-images.
Коко Шанель в 1937 г.: © Boris Lipnitzki / Roger-Viollet.
Мари-Луиза Ритц в 1952 г.: © Photopress Archiv / Keystone / Bridgeman Images.
Жор Шоер: Courtesy of Ritz Paris. Hans Elmiger: © DR.
Клод Озелло в 1948 г.: © Keystone-France / Gamma-Rapho. Blanche Auzello: © DR.
Франк Мейер: © DR.
Чудом выжившего после попытки самоубийства Карла-Генриха фон Штюльпнагеля доставляют из Верденского госпиталя в Берлин, где 20 августа 1944 г. судят и приговаривают к смерти за то, что он, находясь в Париже, участвовал в подготовке покушения на Адольфа Гитлера. В тот же день главнокомандующий оккупационными силами вермахта во Франции повешен на мясницком крюке.
После войны Отто фон Штюльпнагель арестован в Германии и в 1946 г. доставлен в Париж. Два года спустя, за несколько дней до начала судебного процесса, первый главнокомандующий оккупационными войсками Франции повесился в своей камере тюрьмы Шерш-Миди в 6-м округе Парижа.
Ганс Шпайдель арестован гестапо 7 сентября 1944 г., но стойко выдерживает допросы. Он один из немногих участников заговора против Гитлера, кому удалось избежать смерти. Освобожден французскими войсками 29 апреля 1945 г. Завершив военную карьеру в немецкой армии, он умер в Бад-Хоннефе в 1984 г.
После капитуляции Юнгер в течение нескольких лет запрещен к публикации в Федеративной Республике Германии. Он уезжает в свой дом в Вильфлинге, в Швабии, где живет уединенно пятьдесят лет. Фигура действительно противоречивая, он остается одним из писателей, оказавших глубокое влияние на XX век. Умер во сне в 1998 г. в возрасте 102 лет.
Проведя шестьдесят дней в тюрьме, Саша Гитри дважды оправдан трибуналом Освобождения за отсутствие состава преступления. После войны драматург продолжил свою блестящую творческую карьеру, хотя она и была омрачена подозрениями в коллаборационизме. Умер от рака в 1957 г.
Арестованная в сентябре 1944 г. французскими Внутренними силами, Габриэль Шанель была допрошена судом по очистке. За неимением доказательств вскоре была освобождена и эмигрировала
