Кьюсек, привыкший к тому, что всюду натыкался на недопонимание, похоже, успел за последнее время обзавестись изрядным терпением. – Схватят Хорнера, когда он заберет гуся и вынесет на улицу. Будет эффектное вскрытие тушки, алмаз засверкает внутри плоти…
– Легко сказать, засверкает, – задумался Холмс. Тем не менее волнение Кьюсека передалось и ему. Он встал с кресла и принялся ходить по комнате, скрестив руки на груди.
– Но как запихать в гуся камень? – спросил я мистера Кьюсека. – Да так, чтобы он оттуда не выпал?
– А зоб на что? Вам, доктор, видно, не приходилось обращаться с домашней птицей. В зобу такой мелкий предмет может пролежать достаточно долго. Но мы не будем рисковать. Устроим похищение аккурат перед Рождеством и подсунем карбункул незадолго до того, как Хорнер явится за своим подарком. Всё складывается как нельзя лучше, мистер Холмс! Осталось только придумать, как незаметно пробраться в загон к птицам.
– Это не так сложно. Я подробно осмотрел место. Птичник расположен на заднем дворе, который одной стороной выходит к лавке, а обратной упирается в забор. В заборе есть калитка. Замок у нее достаточно простой. Но не в этом дело. Возникнут вопросы, как попал туда камень. Не забывайте, вы сами говорили о правдоподобии.
– Тут нам на руку его приятельские отношения с Окшотт. Допустим, он передал ей камень, а она…
– Не так всё просто, – возразил Холмс. – У нее довольно хорошая репутация. Поверят ли, если мы обвиним ее в соучастии?
– Да и не хотелось бы бросать тень на честную женщину, – не сдержался я. – Пусть разводит себе гусей на здоровье.
– Честные женщины не водят знакомство с бесчестными мужчинами, – огрызнулся мистер Кьюсек, и я впервые с изумлением успел заметить, как его в целом симпатичная наружность на секунду сделалась почти отталкивающей, будто из него совсем краешком выглянул какой-то запасной мистер Кьюсек, со своим набором качеств. – Ладно, тогда так. Допустим, он попросил ее позволить ему взглянуть на своего крылатого красавца, – растягивая слова, чтобы проглотить неизбежные паузы, пока провозглашение вынуждено дожидаться плодов раздумья, принялся он развивать новое направление. – Она уступила его просьбе, а сама осталась в лавке, и он незаметно…
– Она может заявить, что он ни разу не заходил на задний двор, – резонно указал ему Холмс.
– Хорошо! – сдался секретарь. – Вы сказали, что замок на калитке вскрыть проще простого. Думаете, бывалый вор уступит вам в этом искусстве? Будем считать, что сразу после кражи в отеле вместо вас в птичник проник он и начинил своего полосатого самца, так сказать инкрустировал его драгоценным изделием. Только не скажите, что и это вам не по нутру! Я уже не знаю, как вас убедить.
– Уже лучше, – кивнул Холмс. – Гораздо лучше. Должен сказать, в изобретательности вам не откажешь.
– Однако это еще не всё, мистер Холмс. Осталось последнее.
– Догадываюсь, о чем вы, – отозвался Холмс. – Возникнет вопрос: как к Хорнеру попал камень, если на месте кражи, то есть в отеле, он не появлялся?
– Вот именно. Потому что если он там появится, то нас с нашими планами в известность не поставит. Думаю, выход один.
– Какой?
– Изменить место кражи. Перенести из покоев ее светлости куда-нибудь туда, где Хорнера видели не раз.
– Что ж, – в который уже раз улыбнулся Холмс, явно впечатленный непрекращающейся находчивостью нашего гостя. – Мысль оригинальная, но это будет непросто. Ведь это должно быть место, где захочет побывать не только Хорнер, но и сама леди Моркар. Что у них общего?
– Надо бы подумать. – Мистер Кьюсек, сжавшись в комок и сцепив руки, буквально оцепенел в кресле от напряжения. – Надо что-то обязательно придумать. Мы почти поймали его, осталось совсем немного…
Его голос притих почти до шепота, только губы шевелились. Он смотрел в одну точку, беспокойный взгляд сделался неуютно требовательным, нещадно подхлестывая мысль к цели. В этот момент я снова почувствовал неладное. Трудно сказать, кто из них более одержим, подумалось мне. Хорнер, по крайней мере, охотится за побрякушкой, пусть и дорогой, а этот – на человека. И не скажешь сразу, кто из них более неутомимый и беспощадный преследователь. Мне еще не довелось видеть вживую Джона Хорнера, но и без того меня не покидала уверенность, что в своей пугающей целеустремленности секретарь графини точно не уступит ни ему, ни кому бы то ни было. Наконец он очнулся и, улыбаясь, поднялся со своего места.
– К сожалению, должен вас покинуть, джентльмены. Мне уже пора. Ее светлость будет беспокоиться.
– Да уж, – усмехнулся Холмс. – Целых два часа карбункул обходился без вашего присмотра.
– Именно так, мистер Холмс! – Всё так же дружественно улыбался мистер Кьюсек, хотя вспыхнувшее в глазах пламя выдало, как задела его шутка моего друга. – Я приду к вам завтра. И, клянусь, не с пустыми руками!
– Непременно. – Холмс тоже поднялся с кресла. – Жаль, если мне так и не придется побывать в самом дорогом номере самого дорогого отеля в Лондоне.
– Ах, это! – Пренебрежение у мистера Кьюсека выскочило запросто, будто в его глазах «Космополитен» ничем не отличался от ночлежек в трущобах. – Мистер Холмс, вам доведется подержать в руках, быть может, самую феноменальную драгоценность в Англии!
Глава тридцать первая, в которой уважаемые люди сбиты с толку
Из записей инспектора Лестрейда
29 декабря 1891 г.
– Должен сказать, сэр, что эта история с графиней выглядит слишком странной. Вроде бы надо, не теряя времени, искать похитителя, а я так толком и не пойму, что же произошло.
Откровенностью, с которой он так запросто признается в собственной растерянности, сержант Гуайр располагает к себе. До чего же легко с людьми, напрочь лишенными честолюбия! Убеждаюсь в этом в который уже раз как человек, напротив, по общему мнению, чрезвычайно честолюбивый. Да, Гуайр из таких. При этом он рассудителен, умеет наблюдать, но, похоже, совершенно не имеет ничего против того, чтобы и дальше прозябать в своем участке. Толковые и нередко чрезвычайно умелые в своем ремесле, такие люди в деле собственного продвижения зачастую проявляют себя полнейшими недотепами. Сержант говорит просто, без затей, не пытается ошеломить дерзкой и оригинальной версией, предпочитая помалкивать и держать при себе то, чему пока не нашлось подтверждения. Такие всегда незаметны, точнее их польза, которая в действительности может быть весьма ощутимой.
Случай с карбункулом графини Моркар, сам по себе скандальный из-за известности и предмета кражи, и его владелицы, вдобавок произошел еще и при вопиюще нелепых обстоятельствах. Его немедленно передали в Ярд, но, поскольку никого из департаментских на месте происшествия не было, вникать в подробности случившегося
