долгий путь из Америки, чтобы нас увидеть", – восклицала она и даже один раз остановила кабину между десятым и одиннадцатым этажами, дабы иметь возможность, глядя в глаза непонятливым пассажирам, говорить с ними более открыто.
И страшно сердилась, когда те над ней насмехались, дразня "красным командиром лифта". А один мальчик даже успел пощекотать её под рёбрами.
Вид с крыши был действительно великолепен, и мы могли видеть весь Харьков от центра до окраин и даже дальше – до полей за ними.
Прямо перед Домом промышленности на земле красовалась надпись, гласившая: "По-новому работать – по-новому руководить". Вокруг просторной площади возвышались прекрасные новые здания.
Оттуда мы поехали в коммуну для бездомных детей, которая находилась за чертой города. По пути нам снова попадались сплошные новостройки: дома отдыха, санатории, больницы, жильё для рабочих, театры и музеи. Всё здесь, несомненно, было ярким примером Новой России без единого следа Старой.
Когда мы добрались до коммуны, нас встретила там группка мальчиков и девочек, которая, громко поприветствовав, провела нас в кабинет директора. Мы долго сидели с ним, и он описывал нам распорядок дня в коммуне, которая Вику показалась поразительно похожей на Аннаполис90, поскольку у детей тоже имелись вожаки, командиры и бригадиры.
"Коммуна предназначена для детей в возрасте от двенадцати до восемнадцати, – сказал директор. – Те, что помладше, прежде чем попасть сюда, проходят подготовительную колонию. У нас триста сорок один ребёнок, из которых девяносто девочек. Поначалу, когда коммуна только основывалась, наш контингент составляли беспризорники, то есть сироты тех, кто погиб во время мировой войны и революции. Теперь те ребята выросли, а дети, которые живут здесь сегодня, – обычные сироты, хотя некоторых из них доставили сюда родители, не сумевшие справиться с ними дома, а других забрали у их родителей, которых государство сочло неспособными собственных детей воспитывать.
Как и во всех коммунах, у них утром пять уроков продолжительностью по сорок пять минут каждый, а затем они по четыре часа в день работают в своей небольшой мастерской, где изготавливают электродрели. Они работают сдельно, получая от двадцати до ста рублей в месяц. Часть денег идёт в коммуну, часть – на их собственные сберегательные счета в банке, а часть остаётся на карманные расходы".
"А эти дрели, изготовленные детьми, экспортируются?" – спросил Вик.
"О, нет, – быстро ответил тот, – они используются только в Союзе. Основная идея этих маленьких фабрик не в том, чтобы, как думают некоторые иностранцы, детский труд эксплуатировать. Ничего подобного. Их цель – дать детям профессию, дабы те, завершив учёбу в коммунах и решив не поступать в высшие учебные заведения, уже умели что-то делать и могли найти работу".
"А как эта коммуна управляется?" – спросила я.
"Она разделена на группы по двадцать пять детишек, и в каждой группе есть свой юный командир, которого они сами на шесть месяцев выбирают. В мастерской они разделены на бригады. Бригадиры и командиры формируют Совет и управляют. Директор коммуны, начальник мастерской и наш доктор входят в состав Совета".
Мы посетили их спальни разных размеров, рассчитанные на двоих, четверых, шестерых или восьмерых постояльцев. Комнаты девочек были декорированы цветами, причудливыми подушками и всякими безделушками, тогда как комнаты мальчиков были оформлены в типично мальчишеском стиле и украшены изображениями кораблей, рыболовными удочками и моделями самолётов. На стенах висели яркие коммунистические плакаты и портреты Ленина, Сталина и других партийных руководителей.
Было время отдыха, и мы застали детей прихорашивавшимися, отдыхавшими, читавшими, рисовавшими, шившими и игравшими. Мы прошли через их столовую и попробовали их пищу, оказавшуюся весьма вкусной; и постояли на пороге их "Тихого клуба", где они читали, писали и занимались в полном безмолвии; и нам показали их музыкальные инструменты, которыми они очень гордились. Молодой руководитель оркестра рассказал нам, что каждое лето они все отправляются в длительный поход на природу – дети и учителя вместе, всего около четырёхсот туристов.
"В прошлом году мы были в Крыму, в этом же – на Кавказе, – поделился он. – Мы путешествуем пешком, разбиваем лагеря и превосходно проводим время, и куда бы мы ни пошли, наш оркестр шагает первым, ведя всех за собою". Он выглядел крайне воодушевлённым и с гордостью добавил, что они являются лучшим детским оркестром Украины.
В дверях мы увидели девчушку, стоявшую с ружьём на страже у сейфа. И когда я спросила, зачем всё это, учитель объяснил, что в сейфе было сорок тысяч рублей и что дети охраняли его днём и ночью посменно по два часа каждый. Когда мы уже собирались идти дальше, мимо нас прошмыгнула китаяночка, чтобы сменить на посту ту девчушку.
Затем, осмотрев классные комнаты и театр, деревянные сиденья для которых были изготовлены самими воспитанниками, мы провели какое-то время в мастерской, где ребята, возвращавшиеся к работе, только начинали использовать всевозможные токарные станки, шлифовальные машины, расточные инструменты и рубанки.
Мы вернулись на автомобиле в город и остановились у Музея гигиены труда. Здесь были представлены миниатюрные макеты всех этапов производства, на которые рабочие могут прийти посмотреть и научиться не только правильным методикам, что применяются сегодня в Советском Союзе, но и поддержанию чистоты, ношению одежды, подходящей для работы в шахтах, на металлургических заводах и прочих предприятиях, и средствам защиты, необходимым для сохранения здоровья. Подробно описывались всевозможные недуги, возникающие в результате инфекций, порезов, ушибов и вдыхания загрязнённого воздуха, а также способы их лечения.
Один из самых интересных залов был предназначен для изучения вопросов предотвращения шума, в то время как в другом демонстрировалась сложная система освещения, которая могла быть применена на любом предприятии, учитывая размеры рабочих мест и расположение. Образцовая угольная шахта с современным оборудованием контрастировала там со старыми способами добычи полезных ископаемых, где доля тяжёлого труда преобладала. На выходе из шахты были душевые, где мужчины могли помыться и переодеться перед уходом с работы.
"А рабочие на самом деле приезжают сюда и изучают экспонаты?" – спросила я.
"О, да. В вечернее время у нас проводятся занятия и присутствуют инструкторы, которые, помимо нас, помогают в обучении", – сказал экскурсовод.
Я не могла не изумляться тому, как изменилась моя Россия. Поистине, пролетарии теперь воцарились на вершине нового мира и получили всё, что только можно вообразить, для нормальной жизни. Хотя я и понимала, что большинство из этих вещей в каких-то других странах воспринималось как нечто само собой разумевшееся, мне они с доселе отсталой Россией всё ещё казались несовместимыми.
На другом конце города находятся два крупнейших промышленных предприятия Харькова: тракторный завод, где занято двадцать тысяч мужчин
