«Освободителя», «чтобы составить компанию». Брауна и Крафтов разместили в лучших каютах парохода – еще одна любезность, которая настолько отличалась от отношения к ним в Америке, что Крафты, по воспоминаниям Брауна, «были безумно удивлены». Хотя со времени приезда супругов прошло два месяца, их все еще удивляли самые обычные вещи.
Вернувшись в Эдинбург, они совместили лекции и туризм. Они поднялись на вершину Кэлтон-Хилл, где на ярко-синем зимнем небе четко вырисовывался полусформированный силуэт классического греческого храма, а внизу расстилался огромный город: живая панорама в вершине мира. Затем они побывали в больнице. В свою бытность в рабстве Браун помогал местному доктору, и теперь ему особенно радостно было видеть среди студентов-медиков чернокожих. После лекции он вышел на улицу и с изумлением увидел, как чернокожие и белые студенты университета мирно идут рука об руку.
Брауна и Крафтов пригласили на завтрак к одному из самых знаменитых людей Эдинбурга, Джорджу Комбу. Он принимал их вместе с женой Сесилией[652]. Комб был специалистом во френологии – эта наука в то время пользовалась большой популярностью. Считалось, что по форме черепа можно понять поведение человека (некоторые использовали ее для продвижения расистских стереотипов и оправдания рабства). За долгие годы практики Комб изучил немало выдающихся черепов, в том числе головы сыновей королевы Виктории. Сесилия Комб также пользовалась широкой известностью. Она происходила из первой английской театральной семьи. Мать, Сара Сиддонс, была знаменитой шекспировской трагической актрисой, лучшей леди Макбет своего времени.
Благодаря родственникам Сесилии Комб супруги имели личные отношения с «особым институтом» Америки. Двоюродной сестрой Сесилии была знаменитая британская актриса Фанни Кембл. Харизма ее была столь велика, что во время гастролей в Америке пустели аудитории Гарварда[653]. Некоторые молодые люди даже обмазывали себя патокой, чтобы проскользнуть сквозь толпу. Очаровался ею и молодой Уэнделл Филлипс – он был на ее представлениях девятнадцать раз. (Правда, мы не знаем, обмазывался патокой или нет.)
Фанни вышла замуж за Пирса Батлера, наследника огромного состояния, основанного на рабовладении. Состояние это сделал один из тех, кто подписал Конституцию США и составил первый закон о беглых рабах. Однако стоило актрисе побывать на семейной плантации в Джорджии, как она превратилась в убежденную аболиционистку, что привело к скандальному разводу супругов.
В 1859 году долги Батлера настолько выросли, что ему пришлось продавать имущество, в том числе и рабов. Это была самая большая продажа в истории США. Аукцион должен был проходить в Саванне, на Джонсон-сквер. Через эту площадь в свое время прошли и Крафты: площадь страданий, окруженная огромными дубами, на которых отказывался расти испанский мох. Затем торговлю перенесли на ипподром. Все дни аукциона непрерывно шел дождь. Продали 436 мужчин, женщин и детей. Те дни вошли в историю как «время слез».
Даже если Сесилия Комб не читала дневники Фанни, которые распространялись частным образом, она, несомненно, слышала об американском рабстве от любимой кузины. В свое время Сесилия сделала сестре драгоценный подарок – перчатку, которая якобы принадлежала Уильяму Шекспиру. Она и сама путешествовала по рабовладельческим штатам Юга, встречалась с президентом Мартином ван Бюреном и пила чай с супругой сенатора от Миссисипи. В Бостоне ее муж обедал с Дэниелом Уэбстером, поразившим его «могучими, нависающими бровями»[654].
Сесилия Комб гордилась своей кухней. Она тщательно вела подсчеты и записывала рецепты – одних лишь пудингов в ее книге было более семнадцати. За горячими омлетами с ветчиной или блинчиками, скрученными в трубочки, Комбы, Браун и Крафты вели разговоры об общих знакомых и о рабстве, которое все они ненавидели. Браун заметил, что, слушая историю Эллен, Сесилия Комб не раз утирала слезы.
Однако возвращение Брауна и Крафтов в Эдинбург трудно было назвать триумфальным. И то, что можно было считать кульминацией турне, суаре с известными людьми, за морем произвело совершенно иное впечатление.
На том банкете присутствовал доктор Джеймс У. С. Пеннингтон, свободный чернокожий проповедник, учитель и доктор философии (только что появившаяся почетная ученая степень), популярный писатель, философ, оратор. Ему было сорок четыре года, то есть старше Брауна и Крафтов[655]. Невысокий, общительный, приветливый и дружелюбный Пеннингтон пользовался большой популярностью в Шотландии, но друзья Уильяма Ллойда Гаррисона считали его врагом. Его подозревали в финансовых махинациях, предполагали, что он выбирает не тех союзников и к тому же дурно отзывается о Гаррисоне за рубежом.
Когда Крафтов и Брауна пригласили выступить вместе с этим человеком, они сразу поняли: будут проблемы. Если отказаться, обидят Пеннингтона и его шотландских сторонников. Если принять приглашение, оскорбятся бостонские аболиционисты, которые помогали организовать поездку. В конце концов они попытались выбрать средний путь, но это привело к катастрофе. Двое шотландских организаторов дали им противоречивые инструкции, о чем говорить в тот вечер. Естественно, один из них так разозлился, что «отчитывал их в недопустимом тоне», что привело Брауна в ярость[656]. А хуже всего сложилось общение с доктором Пеннингтоном.
Терпению Эллен пришел конец, когда она услышала, как этот пожилой человек благочестиво заявляет, что сам никогда не стал бы противиться возвращению в рабство, а счел бы это «Господней волей» и покорился. И одновременно критиковал закон о беглых рабах! Он никогда не сталкивался с ним так, как Эллен и Уильям. Не грозило это и в будущем, поскольку друзья мгновенно выкупили бы его свободу.
Один из поклонников Пеннингтона обратился к Эллен с вопросом, не «прекрасны» ли подобные воззрения. Предполагалось, что леди согласится или скромно возразит. Эллен же громко расхохоталась[657].
Для Эллен это событие стало не просто огорчением неудачного вечера. Она начала понимать, что, хотя люди выстраиваются в очередь, чтобы послушать их, мир аболиционизма гораздо меньше и неустроеннее, чем она полагала. Тем временем другие британские активисты начали заявлять, что ораторов становится слишком много и Крафтам нужно найти другой способ зарабатывать на жизнь. Эллен и Уильяму предстояло устроить свое будущее. Им нужно не просто заработать на жизнь, но еще и собрать средства, чтобы выкупить близких, в том числе матерей, оставшихся в рабстве.
Новый путь им показала удивительная женщина: писательница и путешественница, с острым взглядом и плохим слухом, их единственная слушательница.
Гарриет Мартино[658]
Из Шотландии Крафты возвращались в Англию. Уильям Уэллс Браун вел их в обычном стремительном темпе, хотя Крафты уже научились справляться с ним. Возвращаясь в гостиницу после вечерней лекции, они оказались возле развалин аббатства Мелроуз, что привело Брауна в восторг. Он начал цитировать стихи Вальтера Скотта, посвященные этому месту. Однако Крафты
