Он вздрагивает. — Что?
— Всё.
— Почему?
Потому что мне было тебя жаль. Потому что мне было жаль себя. Потому что я чувствовала себя одинокой. Потому что впервые за долгое время я встретила кого-то такого же сломанного, как я.
Мы могли собрать друг друга заново.
— Потому что я смотрю в жизни людей и говорю им то, что они хотят услышать. — Затем, после паузы, добавляю: — Я даю им надежду.
— Надежда, — повторяет Генри. Он садится за карточный стол, будто готов к очередному сеансу. — Забавное слово. Создаёт ощущение, что ситуация вне твоего контроля.
Он смотрит на меня и улыбается. — Надежда — это херня. Всё, чего я хотел, — это один день, ещё один день, чтобы побыть семьёй. Я не мог оставить это в руках Бога или Святого Петра… я вызвал его сам, чёрт возьми. Вложил в него всю душу. И знаешь что? Это сработало. Сработало. Скайлер вернулся.
— Генри…
— Мы снова были семьёй. Ему просто нужно, чтобы мы оба в него верили. Поддерживали его.
— Что случилось с Грейс?
— Она не верила. Не верила, что он наш сын. — Его глаза наполняются слезами. — Он был просто младенцем, а младенцу нужна мать. Он просто не мог контролировать свой аппетит…
Он кладёт руку на стол, и я накрываю её своей. — Генри…
— Посмотри, что мы сделали. Мы вернули его. Он нуждается в нас, Мэди. В нас обоих.
— Я не мать этого мальчика.
Он убирает руку. — Он нуждается в нас, чтобы оставаться в живых. Чтобы мы продолжали в него верить. Так он растёт. Ты чувствуешь это, да? Истощение? Это и есть цена родительства.
Он кашляет. Звук влажный.
— Генри—
Он встаёт и идёт в спальню. Бисерная занавеска расступается. — Скайлер?
Я следую за ним.
— Скайлер?
Сердце застревает в горле. Комната пуста. Скайлер исчез.
Его нет в ванной. Нет под кроватью или в шкафу. — Его здесь нет. — Я выбегаю за дверь, крича через плечо: — Я проверю другие комнаты.
Все магазины уже закрыты. В мотеле никого, кроме нас. Скайлер может быть где угодно. Первое, что приходит в голову, — проверить магазин рыболовных снастей, но…
Магазин фейерверков.
Дверь открыта.
Запах, как от сырого перца, наполняет воздух. Порох. Здесь нет проходов, нет стеллажей, только открытый пол с полками вдоль стен. На них — яркие коробки с кричащими названиями: Liberty Torches , Finale Racks , Roman Candles , Ground Spinners , Jumping Jacks .
— Скайлер!
Мальчик стоит в центре разгромленной комнаты. Опрокинутые коробки валяются у его ног, разорванные, обрывки картона разбросаны повсюду. Он не обращает на нас внимания, поднося горсть угольных гранул ко рту и запихивая их внутрь.
— Скайлер, не ешь это!
Чёрная слюна стекает по его подбородку, полуразжёванные гранулы падают на пол, как выпавшие зубы. Порох покрывает его пальцы, оставляя тёмные пятна на губах и щеках.
— Скайлер! — кричу я. — Брось это—
Воодушевление на его лице подавляющее. Он так рад нас видеть.
Я чувствую влажность, исходящую от его кожи.
Папочка. Голос мальчика давит на виски. Я слышу его в голове. Он протягивает руки к Генри, жаждя объятий, но Генри не двигается. Глупый огонь, папочка…
Я замечаю что-то вроде игольницы в другой руке Скайлера. Бенгальские огни. Все перекрученные вместе, как колючая проволока.
— Скайлер, нет—
Огни вспыхивают сами. Искры рассыпаются по его коже, но он даже не морщится. Его улыбка такая широкая, зубы почернели от угля.
— Скайлер! — Я делаю шаг вперёд, готовая схватить его.
Первой загорается коробка Hypnotic Wheel . Столб разноцветных искр ударяет Скайлера в плечо, но он даже не вздрагивает.
Начинается цепная реакция, и её уже не остановить. Симфония огня. Rings of Saturn. Moondance Fountain. Shower of Power. Blackbeard’s Cutlass. Они взрываются и проносятся по магазину в визгливом
