музыкальность. От молодого артиста ждут настоящего творчества. Придет ли оно?
Мы пока еще не знаем, как сложится жизнь у нашего маленького Пепе. Но что-то тревожно за него. Тревожно и грустно...
„Антон Иванович сердится“
В прежних двух рассказах отзыв о джазе, об эстрадных песенках получился не очень лестный. И вполне может статься, что кое-кто, прочитав такое, уже приготовился ринуться в бой.
Подождите немного. Опустите мечи и поднимите забрала — сражение не состоится. Я ведь тоже очень люблю и джаз, и эстрадные песни, и оперетту — словом, ту музыку, которую называют не «серьезной», а «легкой». Но именно поэтому пора, мне кажется, об этой самой легкой музыке поговорить серьезно.
Сердитый Антон Иванович, именем которого назван наш рассказ,— это профессор консерватории Воронов. Почти наверное вы с ним не знакомы, но ваши мамы и папы, конечно, помнят очень хорошо и строгого профессора, и чудесную музыкальную кинокомедию, которая так и называлась «Антон Иванович сердится». Разрешите же мне и вас познакомить с Антоном Ивановичем Вороновым.
На самом-то деле он совсем не сердитый. Он очень добрый. Вот только когда в его присутствии заходит речь о «легком жанре» — о песенках, танцах, оперетте, — никто пощады не жди. Профессор Воронов не выносит легкой музыки. Он признает только музыку серьезную, классическую, и больше всего он любит Баха.
Двух своих дочерей (старшая — виолончелистка, младшая — певица) он также воспитывает в строго классическом духе.
И вот однажды в доме профессора Воронова зазвучал (вы только подумайте, какой ужас!) веселый, озорной фокстрот. В ритме фокстрота была написана шуточная песенка о Луне, которая влюблена в Солнце и не знает, что Солнце также вздыхает о Луне.
Автор этой песенки — жених младшей дочери, любимицы Симочки. И Сима поет эту ужасную песню! А ничего не подозревающий композитор еще подливает масла в огонь. Он объясняет присутствующим, что песенка — отрывок из его новой... оперетты!
Профессор даже слушать не стал. Хлопнул дверью и заперся у себя в кабинете.
Но это, оказывается, было только начало. Настоящая катастрофа разразилась позже, когда новую оперетту приняли к постановке и партию героини поручили молодой, только что принятой в Театр музыкальной комедии певице Серафиме Вороновой.
Дочь профессора Воронова поет в оперетте! Рухнули все его мечты. Легкая музыка, ненавистный легкий жанр заразил даже его семью!
Чем же окончилась эта кошмарная история?
В кабинете Антона Ивановича висел — конечно же! — портрет Иоганна Себастьяна Баха — строгий и величественный. И вот, представьте себе, портрет вдруг ожил. И перед Антоном Ивановичем появился толстый и веселый человек, который рассказал изумленному профессору, что он, Иоганн Себастьян Бах, хотел когда-то написать... очень смешную оперетту. Должна вам сказать, что в этом ничего невозможного нет — писал же великий композитор и шутливые кантаты, и веселые танцевальные сюиты. К тому же известно, что он действительно был очень веселым и жизнерадостным человеком. Правда, Антон Иванович и слышать об этом не хотел. Но вот теперь... «Вы опасный сектант»,— говорит ему Бах и... исчезает. Антон Иванович проснулся.
Какие знакомые слова! Где слышал их профессор Воронов? Вспомнил! Так говорил учитель Симочки. Он еще сказал, что у Симы легкий, веселый талант, что строгая классика ей не подходит... Неужели он был прав? Да, Антону Ивановичу есть над чем задуматься.
А нам с вами?
Казалось бы, тем, кто любит легкую музыку, остается только торжествовать и подсмеиваться над старым чудаком, который хотел лишить мир веселых песен и танцев.
Но давайте-ка заглянем поглубже в эту смешную историю и посмотрим на нее с другой стороны.
Одна моя знакомая девочка всякий раз с тяжелым вздохом сожаления откладывает в сторону учебник, стоит только кому-нибудь включить (хотя бы совсем тихонечко) радио в тот момент, когда она занимается. Больно бывает смотреть на эту несчастную страдалицу! Еще бы, ведь всякому ясно, что работать в такой обстановке немыслимо.
Однако странное дело: и тяжелые вздохи, и глаза, полные страдания, — все это только тогда, когда по радио звучит серьезная, классическая музыка. Но если из приемника раздаются звуки джаза или голоса модных эстрадных певцов, регулятор громкости тут же поворачивается до отказа, и горе тому, кто попытается, нет, даже не выключить, а хотя бы чуточку усмирить грохочущий на весь дом радиоприемник.
Размышляя над этим странным явлением, я подумала: а что, если бы в положении сердитого Антона Ивановича очутилась эта непримиримая противница классики, эта фанатичная поклонница эстрадной музыки? Что, если бы «ожила» одна из многочисленных фотографий, которые она, как всякая «поклонница», конечно, собирает? Давайте попытаемся представить себе такую картину.
... Вечер. Наша героиня уже в постели. Перед сном можно и помечтать. Сегодня у нее удачный день — Эдиту Пьеху в профиль обменяла на Майю Кристалинскую, а одного Иосифа Кобзона (их у нее три) — на Георга Отса во весь рост (такого ни у кого в классе нет).
Правда, были и огорчения: всего два раза прокрутила новую долгоиграющую пластинку «От мелодии к мелодии», а потом бабушка на весь вечер заняла приемник — видите ли, «Демона» передают!
Ну, ушла в свою комнату, ну, закрыла (точнее, захлопнула) дверь — все равно же слышно. Значит, физика осталась невыученной.
Новая карточка Георга Отса стоит на столике около кровати. Какой он симпатичный, в черном костюме... А поет как хорошо... Особенно про девочку, у которой цветок отняли, а потом целый букет принесли... Самый любимый певец...
В соседней комнате музыка уже кончилась. Родители разговаривают... Кто-то, кажется, сказал «Отс»... Или послышалось?.. Может быть, это уже во сне?
Часы бьют одиннадцать.
— Добрый вечер, — говорит Георг Карлович и, сойдя со столика, садится в кресло.
Ведь это надо же! Не забыть только карточку дать подписать. Девочки умрут от зависти...
— Как вам понравился сегодня «Демон»? — спрашивает Отс.
— Ой, что вы! Разве можно слушать такую скучищу?
— Вы не любите эту оперу? Жаль. А мне хотелось услышать ваше мнение. Певцу всегда интересно знать, что думают слушатели о его исполнении.
— Как?! Разве вы и в «Демоне» исполняете?
— Конечно, Демон — одна из моих любимейших ролей.
Ах, как нехорошо получилось...
— Знаете... я просто сегодня не успела послушать. Столько уроков, просто кошмар.
— А прежде слушали?
— Понимаете... я... вообще как-то не очень люблю оперу.
— Что же вы любите? — Лицо у Георга Отса становится строгим.
— Только эстраду и джаз, — хотела сказать гордо и независимо, но не получилось:
