class="v">У Любани и Нова-города,
В дебрях будогощских лесов…
Мы, видавшие смерть на Волхове,
Прокалённые до седин,
Побываем в зверином логове,
С боку на бок качнём Берлин!
И когда он шатнётся в пламени,
Озаряя ночную тьму,
Алый свет боевого знамени
Осенит нас в его дыму.
1944, Новоселицы
В новгородском лесу
Здесь наши танки пронеслись
В неистребимой злобе;
Шинель зелёная, как слизь,
Растоптана в сугробе.
Рука торчит из рукава,
И на безногом теле
В щетине медной – голова
Хозяина шинели.
Российский снег под ним глубок,
И вечен, и бесстрастен…
Над ним – ленивый, сытый волк
Со ржавчиной на пасти;
В закате ледяном ворон
Ликующее вече,
И сосны, может быть, времён
Ещё Ледовой Сечи!
1944, Чудово
За Новгородом
Тихая звезда плывёт к рассвету,
Миномёты бьют из-за леска…
Что мне надо? Я видал победу,
К западу идущие войска.
Мимо белокаменной Софии,
Волховские кинув берега,
Я и сам прошёл тогда впервые
Городом, отбитым у врага.
На кремлёвской площади в сугробах —
Витязей поверженных тела…
Их пытал тупой немецкий обух,
Грызла и калечила пила.
Но жива, жива литая бронза,
Хмуро смотрит Пётр за горизонт,
Будто видит накренённый косо
К Гангуту идущий галиот.
И стремится, и летит, как сокол,
Кличет землю русскую беречь
Тяжкой шуйцей Рюрика высоко
Над шеломом занесённый меч.
Нет, ничем нельзя убить победу!
Снова новгородские полки
На закат по вражескому следу
Двинулись от Волхова-реки.
Лыжники в лесах, на волчьих тропах
Немцу отдышаться не дают,
Жерла двеститрёхмиллиметровых
Чуть ли не до Луги достают.
Вон опять хвостатые ракеты
В облаках кроваво занялись, —
В пятую атаку до рассвета
Наши батальоны поднялись.
Да и нам пора: перекурили,
Выпили по малой, по одной…
Вот уж залились, заговорили
Пулемёты роты головной.
Бешеных «катюш» дуга кривая
С воем просверкала в темноте,
Напрямую вышла полковая,
Бьёт по блиндажам на высоте.
И уже в атаку развернулся
Батальон
От немца в ста шагах…
Что мне надо? Чтобы не проснулся
Мальчик, спящий на твоих руках;
Чтоб любви твоей святая сила,
Обо мне не помня в этот миг,
От ревущей гибели прикрыла
Миллион защитников твоих.
31 октября 1944, Новгород
Благодарность вождя
Он каждого из нас благодарит
За то, что там мы не заледенели,
Где гаснет солнце в ледяной метели,
И не сгорели там, где снег горит.
Он каждого из нас благодарит
За то, что сквозь атаки штыковые
Мы по телам врагов прошли – живые,
Косым свинцом оплаканы навзрыд.
За то, что завтра солнце озарит
Великий день победы, а не тризны.
За мужество – от имени Отчизны —
Он каждого из нас благодарит.
В сердцах своих, забывших про покой,
Мы пронесём до Рейна и Мааса
Сухой огонь короткого приказа,
Подписанного сталинской рукой.
28 февраля 1943, Войбокало
Современники
I
Были ивы в дымчатых серёжках,
Были ели в шишках киноварных,
Рыжики брели на мелких ножках
В новых шапках, в сапожка́х кустарных.
И гудели тёплыми утра́ми
Пчёлы – перехожие калики —
Синими черничными коврами,
Алыми коврами земляники.
Тонкий месяц рожками кривыми
Рылся под купавой-недотрогой,
Где лосихе в замшевое вымя
Тыкался телёнок тонконогий.
А сохач стоял в воде по горло,
Ветерок ловил губатой мордой;
Тёплая волна загривок тёрла,
Шлёпала ладошкою нетвёрдой.
За пороги из-за Будогощи
Волхов плыл в зеленошумной раме,
К облакам берёзовые рощи
Светлыми струились теремами.
Мы и сами плыли. Мы и сами
Снаряжали избы, словно струги,
Флюгера драконьими носами
Полудённик резали упругий.
Мы и сами жили. Мы и сами
Молодыми рощами шумели,
Как ручьи, мы были голосами
И по-птичьи понимать умели.
И когда, взревев, над нами взрывы
Закачались на косматых лапах,
И не вязь брусничного налива
Расстелилась в кровяных накрапах;
И когда, крича всё глуше-глуше,
Гибли рощи в орудийном шквале, —
Нашу плоть живую, нашу душу —
Край наш вместе с нами убивали!
Нет, не разучились мы по-птичьи
Петь и говорить по-человечьи,
Душегубы волчьего обличья
Нас не разроднили с нашей речью.
Мы проходим по убитым сёлам,
По лесным, по горестным могилам,
Меж полянок, начинённых толом,
Меж берёз, изрубленных тротилом.
По атакам, а не по молитвам
Для меня воронки эти святы:
Здесь мои товарищи по битвам —
Мёртвые деревья и солдаты.
Чёрный пень, простреленная каска,
А над ними – повитель тугая,
Прячет белку ёлка-черноряска,
Рябчики свистят, изнемогая.
Ясная, израненная сказка,
Разве ты не прежняя, другая?
Нет, тебя мы вынесли с собою —
Вечную и юную – из боя:
Вон плывёт над новою избою
Новый лебедь с древнею резьбою.
Он плывёт в тысячелетья,
Только
Облака над ним стоят всё те же,
Те же звёзды, помнящие Ольгу,
Половцев изодранные вежи.
Он плывёт, плывёт всегда не прежний, —
Вянут зори, пролетают ливни,
Заповедных рек седые стрежни
О гранит обламывают бивни.
А ему не разлучиться с нами —
Вечны расставания и встречи
С новыми надеждами и снами,
С новою любовью человечьей.
Будут вёсны на лесных дорожках
Молодых встречать в соцветьях парных,
Будут ивы в дымчатых серёжках,
Будут ели в шишках киноварных.
II
И всё прошло.
И даже тряпок прелых
От
