участке земли среди плоских полей. Вулстон перевел взгляд в сторону. Единственной дорогой к дому, насколько он мог разглядеть, была узкая тропинка, ведущая к северо-восточной стороне участка.
Он снова навел бинокль на дом. Там был чердак – он заметил крутой скат крыши – и какое-то своеобразное прямоугольное сооружение с куполом в саду, выходящем на юг. Вулстон предположил, что это ле́дник, хотя это было необычно для дома, расположенного так близко к воде.
– Вон она, на террасе сидит.
– Что? – переспросил Вулстон, вздрогнув от того, что Джозеф, оказывается, стоит так близко.
– Девчонка Гиффорда. После обеда вышла. Считай, ни разу не пошевелилась.
Вулстон опустил бинокль и вернул его Джозефу.
– Вы абсолютно уверены, что не видели никаких следов Гиффорда?
Джозеф пожал плечами.
– Я уже сказал – его я не видел.
– А он никак не мог уйти незамеченным?
– Как рассвело, не мог. А до тех пор – не поручусь.
Вулстон стал разглядывать разбросанные по полу спички и окурки сигарет. Проверить, правду ли говорит Джозеф и все ли это время он находился на своем посту, не было никакой возможности. Он так и не привлек по-настоящему на свою сторону этого человека, хотя после того, что произошло на кладбище в Фишборне неделю назад, тот согласился, что у них нет выбора.
– А как насчет посетителей?
– Служанка пришла в семь, – ответил Джозеф. – Где-то около часа вынесла на террасу стол и кресло. Больше никто не входил и не выходил.
– А почта?
– Натбим в такую даль почту не носит.
– А доставка продуктов?
– Говорю вам, никого.
Вулстон снова взглянул в окно через ручей и мельничный пруд туда, где мирно стоял в солнечном свете Блэкторн-хаус.
– Вы… готовы? – спросил он и тут же пожалел о своем вопросе.
– Готов, и…
– Едва ли в этом возникнет необходимость, – перебил его Вулстон.
– Жду, – заключил Джозеф, похлопав себя по карману.
Вулстону не нравилось, как ведет себя с ним этот человек, однако Брук уверял его, что Джозеф знает деревню как свои пять пальцев и подходит для этой работы как никто другой. Сделает, что ему прикажут, без вопросов. Вулстон надеялся, что Брук прав. Сам он считал ошибкой доверять такому человеку, но выбирать не приходилось.
Он сунул руку в карман и протянул Джозефу простой хлопчатобумажный мешочек.
– Благодарствую, – сказал Джозеф и перевернул мешочек вверх дном.
– Там все, – отрезал Вулстон. – Та сумма, о которой мы условились.
– Лучше уж убедиться, сэр. Потом меньше неприятностей.
Вулстону пришлось смотреть, как Джозеф пересчитывает монеты одну за другой, прежде чем сунуть их в карман.
– Еще бы парочку сигарет для бодрости, найдется?
Вулстон поколебался, затем с едва скрываемым раздражением протянул Джозефу две сигареты.
– Вам велено сидеть здесь.
– Так за это вы с вашими коллегами мне и платите, правда?
Окончательно выведенный из себя Вулстон шагнул вперед.
– Не испортите дело, Джозеф. Это не игра. Только попробуйте, и я вам все кости переломаю. Ясно?
На лице Джозефа появилась медленная презрительная улыбка.
– Вы кое-что забыли, – сказал он, беря конверт и держа его перед носом Вулстона. – Сэр.
* * *
Джозеф слышал сердитые шаги доктора по узкой деревянной лестнице. Дождался, пока не стукнула задвижка двери внизу, а затем сделал кулаком непристойный жест.
Так его и напугал этот дохляк Вулстон! Да и те, что стоят за ним. Он сам от собственной тени шарахается. Джозеф таких много перевидел – тех, кто сам ручки боится запачкать. Столпы общества так называемые. Накланялся уже таким, как они, в городском суде. А как прижмет, так небось все к нему бегут, как миленькие. Все они на один манер, только поскреби.
Он откашлялся так, что изо рта разлетелись табачные крошки, вынул из-за уха одну из вулстоновских сигарет и закурил. Джозефа не волновало, с какой целью его наняли шпионить за тем опустившимся бедолагой и его дочерью. Его это не касается. Джозеф позвенел монетами в кармане. Денежки недурные, тут ничего не скажешь.
Он улыбнулся. Слушать – дело выгодное.
Джозеф выпустил в воздух кольцо дыма, ткнул в него пальцем, выпустил еще одно. Такое ремесло он себе выбрал – все замечать. Он знал, в котором часу приходит каждый день горничная Мэри Кристи, в котором часу идет обратно к скромному ряду домиков у насосной станции, где живет с вдовой матерью и младшими сестренками. Знал, что все они добросовестные прихожане церкви Святых Петра и Марии. Знал, что каждую субботу днем в конце переулка девушку поджидает Арчи Линтотт.
Гиффорда он знал в лицо – видел в «Бычьей голове». Мог бы сказать Вулстону, где этого человека чаще всего можно найти после полудня, между четырьмя и десятью, когда он сидит там, сгорбившись за столиком в углу. И ни к чему было бы устраивать слежку за домом. Но его никто не спрашивал. Так какой ему резон самому себя лишать легкого заработка?
До Джозефа, как и до всех прочих, доходили разные слухи о Блэкторн-хаус. О том, как несет оттуда гнилым мясом, если вдруг ветер не в ту сторону повернет. О мастерской, от пола до потолка забитой чучелами птиц и изъеденных молью лисиц, скелетами. Жуткими диковинками. Двуглавый котенок в стеклянной банке, украденный из какого-то музея на Брайтон-Уэй. Нерожденный ягненок, плавающий в спирту. А на прошлой неделе мальчишка Ридмана говорил, будто слышал какие-то странные звуки, доносившиеся из этого дома. Джозеф поморщился. Все знали: Дэйви Ридман каких только небылиц ни сочинит, лишь бы свою шкуру от порки спасти. Браконьерствовал на болотах, как пить дать.
– И что с того? – пробурчал Джозеф. Бог помогает тем, кто помогает себе сам – разве не это проповедовал с кафедры преподобный Хакстейбл? Одна и та же проповедь каждое воскресенье, в любую погоду. У нового пастора все же побольше разнообразия – по крайней мере, так говорят.
Джозеф докурил сигарету, выпустил в воздух последнюю струйку дыма, а затем открыл окно и выбросил окурок на илистые отмели. Смоет ли его прилив? Джозеф пожал плечами. Ему-то какая забота.
Он пододвинул стул к окну, взгромоздил грязные ботинки на подоконник и поднес к глазам бинокль. Гиффорда нигде не было, а девушка все так же сидела на террасе.
В сонном неподвижном воздухе висели пылинки; теплое послеполуденное солнце светило в окно. Над ручьем всё кружили с криками чайки. Обычная в это время сонливость брала свое. Закрывая глаза, Джозеф уже предвкушал, как первый глоток эля защекочет ему горло.
* * *
Вулстон стоял за дверью, чувствуя на плечах тяжесть всех своих пятидесяти восьми лет. Он сам не мог понять,
