с настойкой, чтобы вынести сослуживцам. Я немедленно пресек эту попытку: памятуя о крепости напитка и об уязвимости пьяного гарнизона, я разрешил набрать только одну небольшую бутыль на всех, для лучшего пищеварения.
Я галантно открыл дверь перед чародейкой, проводил ее взглядом, обернулся, чтобы позвать Инессу, и получил жадный поцелуй в губы.
От неожиданности я даже толком отреагировать не успел. Инесса определенно компенсировала неумение настойчивостью: впрочем, знаток из меня тогда был неважнецкий. Прежде, чем я понял, что происходит, и начал вырываться из крепких объятий осадной мастерицы, она отпустила меня сама и сделала шаг назад, тяжело дыша.
— П-простите, Раймунд. Мне не следовало…
Я смотрел на нее, как смотрит на офицера сонный кадет, разбуженный посреди занятия командой «Смирно!».
— Скажите… У вас есть кто-нибудь там, в столице? — несмело спросила она. Мне отчаянно не нравилось, куда сворачивал этот разговор.
— Инес, боюсь, мой ответ вас огорчит.
И, пока собеседница не успела ответить, я со всей твердостью королевского офицера добавил:
— Мне жаль.
По покрасневшим щекам девушки побежали дорожки слез. Я стоял, стараясь держать максимально бесстрастное лицо и думать о своей прекрасной даме. Инесса несколько мгновений ловила воздух ртом, затем, заикаясь, собралась с мыслью:
— Прошу, господин теньент, уходите. Я могу наговорить вам всякого, о чем потом буду жалеть.
Я достал из кошеля белый платок (так вот на какой случай нас заставляли его носить!) и осторожно вытер слезы с ее щек. Она перехватила мою руку своей.
— Это её подарок, да?
— Увы, нет. — сказал я. — Это уставной.
К сожалению, каким-либо памятным подарком от Лючии я до сих пор удостоен не был.
Со двора острога, тем временем, уже доносился веселый шум и звонкое пение. Я прокашлялся.
— Пойдемте к остальным, Инес. Не хватало еще, чтобы в остроге шептаться начали.
Мы вышли во двор, в сторону кухни и столов, последними. Остальные или доедали, или, уже поев, стаскивали лавки на плац, где рыжая девчонка в капеллине и непристойном платье лагерной девки (и откуда только взяла!) уже пела какую-то солдатскую похабень.
Круглощекая повариха в переднике поверх гамбезона шмякнула нам по черпаку немудрёной каши, унесла котёл обратно на кухню, но вскоре вернулась. Девушка резко развязала косынку, распустив пышные каштановые волосы, достала невесть откуда взявшуюся лютню и присоединилась к компании на плацу.
Благодаря полевым выходам я уже был привычен ко всякой пище, так что быстро опустошил тарелку, дружелюбно кивнул Инессе и присоединился к общему собранию, сев на свободное место рядом с Лайной.
— Герта, тебе пора на Надвратную заступать. — громко сказала сержант Дорна рыжухе в платье. — Давай последнюю, и вперед.
Девушка с размаху плюхнулась на скамью рядом с грозной алебардисткой, и щелкнула пальцами, подмигнув поварихе с лютней:
— Давай нашу, что ли!
Над острогом полился простецкий мотив, и Герта, прокашлявшись, чтобы придать голосу хрипотцы, запела:
Три года парилась в остроге я на киче,
Носила на сюрко бубнового туза
И вместо знаков высших воинских отличий
Теньента издали видала два раза… [2]
На этой строчке голосистая девчонка, кажется, даже мне подмигнула. Я почувствовал, что сидевшая рядом Лайна привалилась ко мне, аккуратно оперевшись головой на мое плечо. Определенно, ее невысокий рост помогал в том, чтобы это не выходило за рамки приличий.
Я посмотрел на сидевшую поодаль Инессу. Краснота так и не уходила с ее глаз, а развеявшаяся было пару часов назад грусть — с лица.
— Что, теньент, удержал оборону? — тихо, чтобы слышал только я, спросила Лайна.
Я едва заметно кивнул.
— Дурак.
Песня, тем временем, лилась все бодрее. Дорна, улыбаясь во весь рот, обняла рыжуху за плечо, отстукивая ритм тяжелым сапогом. Герта продолжала:
Я на спор с ног людей сбиваю перегаром
И перекусываю древки алебард
Во снах сношаюсь с королевским коннетаблем…
— И самое главное!.. — вклинилась Дорна, прижимая подругу к себе еще теснее. Они допели куплет уже вместе:
— … Не обсираюсь при команде «EN AVANT!!!»
Собравшиеся рядом девчонки тут же хором грянули:
— Пе-хо-та!!! Все подштанники в говне…
Инесса, видимо, не выдержав, вскочила с места, и, сдерживая слезы, быстрым шагом пошла назад, в башню. Я дернулся было встать, чтобы догнать её, но Лайна придержала меня за рукав.
— Не надо. Ей все равно в ночь на Смотровой стоять.
Я невесело вздохнул.
— Похоже, ты все просчитала, чародейка.
— Хоть чему-то путному научилась в Коллегии. — усмехнулась она.
Герта встала, картинно раскланялась перед слушателями, подхватила лежавшую рядом гвизарму и направилась к Надвратной башне. Остальные тоже начинали потихоньку расходиться. Взгляд мой вдруг зацепился за кошачьи уши, торчавшие из темной шевелюры одной из девушек. Кошколюдка в плаще следопыта о чём-то разговаривала с сёстрами-степнячками; я услышал, как Ильдико назвала её Фелицией и понял, что Ристина на башне говорила именно о ней. Повод порадоваться: разведчик-фелид — мечта любого командира.
— Пойдем в башню. — предложила Лайна. — Холодает.
…Магичка разожгла камин небольшим огненным шариком, походившим больше на плевок, и обернулась ко мне.
— Ну что, Раймунд? Доведете до слез вторую женщину за вечер?
Несмотря на усталый тон, взгляд чародейки был весел. Я тяжело вздохнул.
— Вы же должны меня понять. Там, в столице, есть одна девушка…
— Я и понимаю. — улыбнулась Лайна. — Даже больше, чем ты думаешь.
Она подошла ближе и заглянула мне в глаза.
— Скажи, она тебя хоть поцеловала на прощание? Твоя прекрасная дама?
Я покачал головой. Магичка с улыбкой отвела взгляд.
— В столице есть одна девушка… Ну а здесь, в острожке, на десять миль кругом из кавалеров только деревенские смерды — да и к тем девчонок давно не пускают. И уж тем более тамошние кавалеры не цитируют наизусть Минстреля. Вроде смешно, а кому-то это важно.
Казалось, Лайна улыбается мне одними глазами. Это притягивало. Мне вдруг резко расхотелось даже отворачиваться, не то, что уходить.
— Простите. — несмело сказал я. — Вы мне правда нравитесь, но… Нельзя же так. Что я скажу?..
Лючии? Своей совести?
— Скажешь, что коварная чародейка подло опоила тебя зельем. — ответила Лайна с улыбкой.
— А она опоила? — спросил я.
— Не знаю. — сказала магичка. — Это уж ты сам определись. Как там у вас говорят, господин теньент?.. Примите командирское решение.
Расстегивая дублет, я подумал, что я, вообще-то, изрядная свинья. И касалось это вовсе
