побывал в спальне ее светлости и вынул карбункул из футляра (что, чего уж греха таить, являлось самым простым делом во всем нашем плане, учитывая, что необходимые гарантии безопасности обеспечило Холмсу личное присутствие мистера Кьюсека), похищение, доставку и закладку в надежное место собственности графини Моркар можно было бы считать полностью делом моих рук.
– Почему вы так поздно? – встретил Холмс мое возвращение довольно неожиданным вопросом.
– Потому что я только что покончил с вашим поручением.
– Однако это странно, – нахмурился он, складывая что-то про себя. – По моим расчетам вы уже давно должны были вернуться.
– Мне пришлось потратить некоторое время на поиски коробки, куда вы положили алмаз.
– Вы шутите! Столько времени вы обыскивали ведро?! Она лежала на дне и не могла оттуда выпасть.
– Чтобы обыскать ведро, сначала требовалось найти это ведро.
– Вы меня пугаете, Ватсон. Я же выглядывал из окна и видел, что вы стоите как раз под ним. Ведро должно было спуститься прямо вам в руки. Неужели вы проспали самый ответственный момент?!
– Отчасти.
– Следовало и в самом деле, как советовал Кьюсек, обложить вас бранью, – проворчал Холмс. – Честное слово, это бы вас взбодрило.
– Но вы этого не сделали? Или сделали? – допытывался я.
– Что вы имеете в виду?
– То, что он вам посоветовал. Может, у меня и пустая голова… Кстати, ведро действительно было полным, не так ли?
– Вы о чем, Ватсон?
– О том, что у меня вдруг возникла неожиданная мысль, – начал я, почесав шишку на темени, которая к тому времени успела основательно налиться. – Скажите, вы спускали ведро на веревке?
– Что-то я вас не пойму, Ватсон. Вас как будто там не было и вы не видели, что ведро висит на веревке.
– Нет, веревку-то я видел. Она была привязана к ручке, но я подумал, может, это для отвода глаз, тогда как вы сделали выбор в пользу более быстрого способа? Поверьте, у меня есть повод задуматься об этом. В некотором смысле это ведро, – я снова почесал шишку, – всё еще не выходит у меня из головы.
– Как вам сказать. И да и нет. Дело не в быстроте. Конечно же, я начал осторожно спускать его, как и обещал вам, выбирая понемногу длину веревки. Перед тем я глянул вниз и убедился, что вы дожидаетесь на месте, так что всё мое внимание сосредоточилось на двери спальни. Хоть мы и договорились, что этот процесс не должен вызвать подозрения, всё же мне хотелось избежать того, чтобы эпизод с ведром попался кому-то на глаза и впоследствии был упомянут в беседе с полицией. Поэтому, когда вдруг дверь неожиданно отворилась и в спальню заглянула ее светлость, я вздрогнул и разжал кулак. Так что некоторую часть пути ведро действительно преодолело быстрее положенного.
– А насколько быстрее, вы сказать…
– Ну в самом деле, что еще за блажь на вас нашла?!
– Или, допустим, на какой высоте вы отпустили веревку, сказать не можете?
– Послушайте, Ватсон! Если бы вы были знакомы с физикой, вы бы знали, что для ответа на ваш вопрос необходимо было отслеживать не только время контролируемого спуска, но и его скорость, до чего мне в тех условиях не было решительно никакого дела. И зачем это вам? А, понимаю! Вы не поймали его и всё просыпали. И потому-то столько провозились. Но почему тогда я вас не видел, когда вышел из отеля и заглянул за угол?
– Потому что я лежал на земле.
– Вот даже до чего дошло! – Его брови выразительно взметнулись вверх. – Видите, Ватсон, какие преимущества дают аккуратность и сноровка! Не уронили бы ведро, не пришлось бы ползать по земле так долго.
– Я не говорил, что я ползал. Я лежал без чувств.
– Ну полно, друг мой! – ужаснулся Холмс. – Вы же взрослый человек, к тому же мужчина! Так близко принимать к сердцу неудачи! И потом, вы же преодолели их, не так ли? Вы нашли всё, что требовалось, надеюсь, даже гуся с полосой, я угадал?
– Даже гуся с полосой, – отозвался я и добавил: – Ее светлость может позже вспомнить об этой детали.
– Вы о чем?
– Что вы стояли у окна. Вы не хотели, чтобы кто-нибудь это запомнил.
– Только не графиня. Ей понадобилось что-то передать Кьюсеку, и она совершенно не обратила на меня внимания. И потом, это особый сорт людей. Вы же знаете, люди ее круга обладают удивительной способностью смотреть сквозь таких, как тот, кого я изображал. Так что она превосходно разглядела бы в окне всё, что загораживал собою я, только не меня самого.
– Значит, у вас всё прошло гладко?
– Не совсем. Швейцар запустил меня на этаж, но вызвал администрацию, и мне пришлось давать разъяснения. Дело в том, что они не приветствуют наем посторонних для таких работ. На неисправности в номерах полагается обращать внимание сотрудников отеля, а те уже связываются с нужными людьми. По счастью, вмешался Кьюсек и отстоял меня. Из-за этой задержки мне показалось логичным, что я не застал вас. Я вообразил себе, как вы нервничали, и решил, что вы в нетерпении бросились на Брикстон-роуд. Поэтому я устремился туда же в надежде застать вас у калитки…
– Почему же в надежде?
– Потому что помнил, какие трудности у вас вызвал замок.
– И вы надеялись, что я вновь с ним не справлюсь? Вам хотелось, чтобы я по-прежнему оставался неумелым!
– Я не так выразился, Ватсон. Я имел в виду, что мне хотелось вас проконтролировать. На всякий случай, чтобы вы ничего не перепутали. Вы же не будете отрицать, что это вам свойственно.
– Так вот, Холмс, ваши надежды не оправдались. Вынужден вас огорчить, я справился и с замком, и с гусем, и вот только во второй раз с замком у меня ничего не вышло.
– Я знаю, вы молодец, Ватсон!
– Откуда вы знаете?
– Я увидел отпертый замок и понял, что вы уже побывали у Окшотт раньше меня и, единственное, не справились с калиткой, когда уходили. Ну, не беда, я запер ее за вами, так что никто ничего не заметит. В остальном, мой друг, вы были блестящи, примите мои искренние поздравления!
– Ну что ж, полдела можно считать сделанным. Или полусделанным. – Я старался говорить как можно непринужденнее, чтобы не выдать ликующих ноток распрыгавшегося от похвалы сердца. – Осталось взять Хорнера и изобличить его гуся. То есть наоборот, дождаться, когда он возьмет…
– Выходит, ваш обморок занял у вас меньше времени, чем у меня – разбирательства в отеле, и я не увидел вас, потому что вы уже спешили на всех парах к птичнику, – бормотал
