уж точно теперь ей станет легче на душе – хоть на время.
Но мне стало совершенно понятно, что сэнсэй увидел там что-то, что не хочет говорить.
Он пояснил после:
– Тот мужик, скорее всего, или умер, или скоро умрет.
Я спросила у сэнсэя: должен ли шаман вообще говорить человеку о таком – если увидел? Допустим, ты ясно видишь, что «клиент» скоро умрет. Что тогда? Сэнсэй сказал, что есть такие шаманы, которые прямо говорят. Но он – он не говорит. Если можно предотвратить – можно и сказать. А если нет – то к чему человеку жить то немногое время, что ему осталось, с ощущением неизбежного конца?
Разговор продолжился в ту же сторону – мне было интересно, должен ли у шамана быть какой-то кодекс поведения, что делать и говорить можно, а что нельзя?
И перед кем и как он держит ответ в случае «правонарушений» в шаманской сфере? Вот, к примеру, этично ли шаману озвучивать «прайс-лист» человеку, который заинтересован в проведении какого-либо обряда? Дают ли шаманы вообще какую-нибудь клятву, начиная свою деятельность, подобно врачам?
Ответы сэнсэя я решила позднее сделать частью своего интервью с ним, поэтому здесь писать об этом не стану. От «морального кодекса» шамана мы снова перешли к упражнениям с хувааноком. И на этом день седьмой как-то незаметно подошел к концу. Мы боялись, что котенок будет колобродить на новом месте, но, похоже, Ак уже признала дедушкин дом своим и мирно проспала в своей коробке у печки до самого утра. Восьмой день должен был стать моим последним на тувинской земле.
День восьмой, последний
Утро мы с сэнсэем начали с того, что снова сели в лужу с транспортом. Причем опять не по своей вине. Мы снова вызвали такси через одну из кызыльских компаний и снова оказались в пролете. В ответ на звонки следовало только бесконечное: «Ваша заявка передана водителю». И тут я вспомнила о давешнем пастухе с машиной, набрала ему, и – о чудо! – он нарисовался почти сразу. Утром Ак меня порадовала: без каких-либо проблем сходила в лоточек с землей – все-таки это точно был настоящий шаманский кот! Правда, перед этим пришлось ее немножко поучить: посадив туда, я долго скребла руками землю рядом с ней, как это делает кошка-мать, – чтобы дошло.
И вот спустя час мы уже въезжали в Кызыл, сэнсэй показал мне на въезде стройку – это наскоро заканчивали возведение новой ковид-больницы – как я поняла, стараниями все того же Шойгу.
План на день был такой: сперва мы планировали заехать к швее и забрать мой костюм, с которым сэнсэй обязательно хотел что-то эдакое проделать, прежде чем он улетит со мной в Москву. После я в качестве «стажера» должна была пронаблюдать, как сэнсэй очищает городскую квартиру – почему-то здесь говорят не «городская квартира», а «благоустроенная». Потом я хотела еще обязательно посмотреть местную шаманскую клинику, потому что быть в Кызыле и не увидеть ее – просто грешно.
У швеи на меня проворно надели костюм в «базовой комплектации», и они с сэнсэем просветили меня насчет прочего «обвеса», который мне предстояло сделать уже самой, – что желательно и допустимо, а что – нет. Собственно, меня интересовал только вопрос удобства и возможности надеть под костюм теплую одежду. Движений костюм не стеснял, что я проверила, несколько раз подняв руки над головой, взметнув бахрому и перепугав хозяйкиного кота. Нам налили по чашке чая.
Истинно, не знаю, о чем говорили люди в доковид-ную эпоху. Однако же в Кызыле теперь обсуждали еще одну новость – а именно появление на процессе актера Михаила Ефремова в Москве настоящего тувинского шамана. Мы с сэнсэем, конечно же, об этом ничего не знали – в деревне интернет не работал, а телек сэнсэй, слава богу, смотрел нечасто.
Мы отыскали двухдневной давности новостные выпуски разных каналов на эту тему. И без труда узнали N-сэн-сэя при полном параде – в костюме, с бубном и всем прочим. Пресса единодушно окрестила его «шаманом с магическим бубном». Надо сказать, компания, в которой он очутился, была странноватой – тут были марширующие по бульвару барабанщицы, черные маги и до кучи Никита Джигурда. Причем из всех меньше всего повезло черным магам – половину из их «десанта» препроводили в автозак, и три черные жрицы в балахонах – одна с черной свечой в руках, а другая с книгой в черной обложке – неприкаянно слонялись по двору, жалуясь журналистам на несправедливость.
Какой-то тип без конца спрашивал N-сэнсэя, зачем он вызвал дождь. Мы обеспокоились. Любому понятно, что процесс этот политический, хотя это и не снимает, конечно, вины с самого актера, по вине которого погиб человек. Я достаточно пожила в этой стране, чтобы испугаться за N-сэнсэя, хотя в ответ на вопросы журналистов, его осаждавших, он высказался нейтрально.
Я задумалась. С одной стороны, конечно, шаман – часть социума, он живет среди людей; вне социума шаман вообще не имеет смысла. С другой – не должен ли «воин трех миров», который по определению видит больше и глубже других, оставаться в таких вопросах немного «над схваткой» и держаться от политики подальше? Понемногу разговор перешел на приснопамятного Габышева. И, наверное, мы проговорили бы еще долго, но нужно было отправляться дальше. Дорогой я все думала, не будет ли это все иметь какие-либо нехорошие последствия для N-сэнсэя.
Впихнувшись в пазик – такие по нашим улицам давно уже не бегают, – мы с сэнсэем выгрузились в одном из спальных районов. Даже в такой ярко-солнечный день золотой тувинской осени застройка рождала тоску. И я поностальгировала по 90-м, увидав то, что в те времена звалось коммерческим киоском, или «комком», – та самая будочка, забранная решетками. Впрочем, года три назад мне привелось натолкнуться на похожую в подмосковном Ногинске.
Минуя детскую площадку, я искренне напугалась, увидав деревянную раскрашенную русалку, и порадовалась, что не натолкнулась на нее в сумерках. Поверьте мне – это было страшно. А проходя двором, на одном из гаражей мы прочли эмоциональный призыв масляной краской: «Ты же так умрешь, остановись!» На этой оптимистической ноте мы пошагали в темный подъезд.
Квартиру нужно было очищать для молодой девушки с ребенком. Здесь встречаются неожиданные фенотипы, как я заметила: девушка была вылитая японка. Хотя квартира была съемная, перебралась она сюда недавно и вот хотела очистить, потому что что-то у нее не ладилось.
Комнаты обжитые, аккуратные, чувствовалась во всем заботливая женская рука. За чаем с лепешками (не в обиду
