рукам. Я не хотел, чтобы Игорь и Пётр… чтобы они издевались над тобой… причиняли тебе боль… чтобы добраться до меня. – он сглотнул, с силой сжав челюсти, так что желваки проступили под кожей. – Поэтому… наговорил тебе те ужасные слова… чтобы они поверили… что ты для меня ничего не значишь…
Каждое слово отдавалось во мне, как удар грома, разрывая на части то, что ещё оставалось от моего сердца. Я смотрела на него, оцепенев, не в силах произнести ни звука. Мир вокруг как будто замер, превратившись в немую чёрно-белую плёнку.
– Ты, наверное, не заметила… но я прикрепил к тебе маячок… перед тем, как ты села в машину.
– Маячок? – повторила я, внезапно вспомнив, как он, якобы невзначай, коснулся моей руки перед уходом. Тогда я была слишком поглощена бурей отчаяния и боли, чтобы заметить что-то ещё. Теперь же этот мимолётный жест, его прощальные слова, обрели новый, горький смысл.
Доменико кивнул, и по уголкам его губ скользнула горькая, искажённая болью усмешка.
– Да. Надеялся отследить вас… узнать, где они держат Раю… Но Пётр… он, видимо, проверил тебя сразу после приземления… и избавился от него. Грёбаный кусок дерьма! – Дом с силой ударил кулаком по стене, отчего я вздрогнула, и в палате на мгновение повисла тишина. – Всё, что у нас было – это лишь город, в котором он тебя держал, и то они могли перевести тебя в другое место в любой момент. Я сходил с ума от неизвестности, Настя! Не мог ни есть, ни спать, ничего, блядь! Всё, о чём я мог думать, это только ты. Правильно ли я поступил? Смогу ли я довести план до конца? Может, был другой выбор? Я был в грёбаном аду каждые из этих тридцати трёх дней, которые ты провела в лапах этого ублюдка. Даже боялся подумать о том, что он мог с тобой там сделать.
Доменико закрыл глаза, глубоко вздохнул, борясь с нахлынувшими эмоциями. Его плечи поникли, он казался таким усталым, измученным…
– Пока мои люди прочёсывали Россию, следя за каждым шагом Олега, Игоря и… твоего брата, я готовил документы, чтобы лишить Игоря родительских прав. – продолжил он, его голос был едва слышен. – Когда мы бы вас нашли, я планировал забрать вас обеих домой, будучи уверенным, что он больше никогда не сможет отнять у тебя Раю. Я был готов начать войну, если потребуется, лишь бы вы были вместе и в безопасности. Но всё пошло не совсем по плану.
– Ты её начал. – прохрипела я, понимая, чем обернётся смерть Олега и Игоря. – Что теперь будет? Братва… они попытаются отомстить…
– Мне плевать, Biancaneve. – В его голосе прозвучала сталь, а в глазах полыхало пламя. – Я бы сделал это ещё миллион раз. Пусть хоть весь мир горит в огне, но ничто не остановит меня, когда речь идёт о твоей безопасности. Ты стоишь каждой пули, которую я мог бы получить. И даже если бы я умер, но смог вытащить вас из этого кошмара… это сделало бы меня счастливым.
Доменико протянул руку и нежно притронулся к моей щеки. Его прикосновение, такое знакомое и в то же время чужое после всего произошедшего, обожгло кожу, вызвав дрожь.
– Ты – самое важное в моей жизни, Настя. Слышишь? – Голос Доменико смягчился, наполнившись нежностью. – Я знаю, что наделал ошибок, что причинил тебе невыносимую боль… прости меня, amore mio. Но поверь… я всё исправлю. Ради нас. Нашего будущего. Я всё отдам за тебя, всё на свете.
Жгучие слёзы, наконец, прорвались наружу, обжигая щёки. Я отвернулась, уткнувшись лицом в подушку, не в силах больше смотреть в его глаза, полные боли и любви. Эта смесь противоречивых чувств – облегчения оттого что я жива, страха перед будущим, обиды за его жестокие слова и всё ещё тлеющей любви – разрывала меня на части, превращая внутренности в сплошную пульсирующую рану. Мне нужно было побыть одной, в тишине, чтобы разобраться в этом хаосе, захлестнувшем меня с головой.
– Уйди. – прошептала я, голос дрожал, прерываясь всхлипами. – Пожалуйста… просто… уйди. Мне нужно… время, чтобы обдумать всё…
Доменико замер, его рука застыла на мгновенье в воздухе, но, спохватившись, тут же убрал её, сжав в кулак. В его глазах читалась боль, но он промолчал, как будто пытался что-то сказать, но не нашёл слов. Лишь напряжённая линия челюсти и подрагивающие крылья носа выдавали бурю эмоций, бушевавшую внутри.
– Хорошо. – тихо ответил он наконец. Его голос звучал глухо, как будто издалека. – Я… могу что-нибудь для тебя сделать?
Этот вопрос, такой простой и одновременно такой сложный, заставил меня вздрогнуть.
Что он мог сделать? Вернуть время вспять? Стереть из памяти те ужасные дни? Залечить раны на сердце?
– Отвези меня к Рае. – прошептала я, с трудом сдерживая рыдания. – Мне нужно увидеть её.
Доменико нахмурился, его брови сошлись на переносице.
– Настя, тебе нужно оставаться под наблюдением врачей. У тебя ранение в плечо, оно может…
– Я могу быть под присмотром и в другом месте. – перебила я, с отчаянием цепляясь за эту мысль. – Ты же можешь всё устроить? Мне всё равно где… просто мне нужно быть с ней.
Он колебался несколько секунд, в его взгляде боролись беспокойство за моё здоровье и желание исполнить мою просьбу. Наконец, он сдался, понимание и нежность смягчили его черты.
– Хорошо, amore mio. Всё будет так, как ты хочешь.
Он наклонился и нежно поцеловал меня в лоб, задержавшись на мгновение. Его губы были тёплыми и мягкими, их прикосновение, такое знакомое и любимое, отозвалось во мне волной тепла, разгоняя ледяной ком, сковавший сердце. Поцелуй, такой лёгкий и невесомый, был полон нежности и любви, безмолвным обещанием защиты и поддержки. От него по телу разлилось тепло, разгоняя холод и страх, вселяя робкую надежду.
Доменико осторожно поправил одеяло, укрывая меня до подбородка. Его взгляд задержался на моём лице на секунду, прежде чем он тихо вышел из палаты, бесшумно прикрыв за собой дверь. Я осталась наедине со своими мыслями, слезами и робкой надеждой на скорую встречу с дочерью. И где-то глубоко внутри, под слоем боли и обиды, теплилась любовь к этому сложному, противоречивому мужчине, который, несмотря на все свои ошибки, был готов на всё ради меня.
Глава 41. Анастасия
