Четыре месяца пролетели как в тумане. Как будто кто-то нажал на кнопку перемотки, стирая кошмар последних недель и оставляя лишь ощущение хрупкого, нереального спокойствия. Жизнь, казалось, наконец, возвращалась в прежнее русло. Рая была рядом, в безопасности, и больше никто не сможет её у меня отнять. Доменико сдержал слово, и я получила полную опеку над дочерью. Несмотря на гибель Олега и Игоря, мы с Раей, по сути, больше не представляла для Братвы никакого интереса.
Мой отчим, как доверенное лицо бывшего Пахана, занял его место. Он, конечно, разыграл целый спектакль, изображая попытку отомстить Доменико. Фёдор Васильев не глуп и прекрасно понимал, что не выстоит в войне с Коза Нострой, тем более усиленной двумя кланами Каморры. Поэтому заключил перемирие с итальянцами, что, что, по моему скромному мнению, было самым мудрым решением. Но я никогда не забуду слов Доменико, которые случайно подслушала во время его разговора с Фёдоровым.
– Если с моей женщины упадёт хоть один чёртов волос, клянусь, я разберу твой город на кирпичики, пока не останется только пыль. Если она прольёт хоть одну слезинку из-за вас, я превращу твою жизнь в ад. И прикоснись к ней хоть пальцем, я сотру тебя с лица земли, как будто тебя и не было.
Тогда эти слова пронзили меня насквозь, оставив после себя глубокий, щемящий след. Или, возможно, это просто бушевали гормоны. Что касается беременности, всё шло хорошо. Ребёнок развивался, токсикоза не было. Ну, если уж быть совсем честной, мой аппетит достиг невиданных ранее масштабов, и последний месяц я поглощала канноли в промышленных количествах, в любое время дня и ночи. Спасибо Лукреции, которая, не жалуясь, постоянно пекла для меня эти чудесные сицилийские трубочки.
– Настенька… ещё один канноли? – Лукреция с лучезарной улыбкой протягивала мне очередную тарелку. – Bambino, должно быть, очень доволен!
Я, краснея, пробормотала слова благодарности и взяла очередное угощение.
Кто бы ни родился, девочка или мальчик, – наш малыш явно унаследовал любовь отца к итальянской кухне.
Рая, хоть и не сразу, но приняла семью Моррети. Она с Лукрецией играла в прятки, носясь по дому вихрем и заливаясь звонким смехом. С Неро и Алессио учила итальянские ругательства (к неподдельному ужасу всего семейства), вызывая у меня смесь умиления и смущения. Марсела читала ей сказки, а вечерами дочка засыпала, свернувшись калачиком на коленях у Доменико. Меня поражало, как легко, на первый взгляд, она пережила исчезновение Игоря и Олега. Но как выяснилось, Доменико поговорил с ней той ночью.
Конечно, я бы выбрала другие слова, но я готова была сказать дочери всё что угодно, лишь бы никогда не увидеть слёз на её глазах из-за этих людей. Пусть со мной они обошлись паршиво, но от Раи я не услышала ни одного плохого слова про семью со стороны отца. Мне оставалось лишь надеяться, что Игорь действительно сделал всё, чтобы о ней позаботились, пока меня не было.
Работу я так и не нашла, хотя Доменико предлагал мне стать его помощницей ещё в самом начале нашего знакомства. Когда мы вернулись к этому разговору, он твёрдо заявил, что не позволит мне работать.
– Настя, я позабочусь о тебе и о детях. Если ты хочешь чем-то заниматься – найди себе хобби, но я могу обеспечить вас всех необходимым. У меня на счету миллионы, которые я при желании не смогу потратить.
Я, конечно, немного повозмущалась – мы же, как-никак, в современном мире живём. Скрестила руки на груди и надула губы, изображая обиду.
Доменико улыбнулся, приподнял мой подбородок и поцеловал в кончик носа.
– Подари мне эту радость, Biancaneve. – мягко произнёс он. – Позволь мне заботиться о вас.
Но в глубине души я была благодарна. После всего того времени, что я провела вдали от Раи, мне не хотелось упустить ни мгновения. К тому же я нашла новое увлечение – садоводство. Сад на территории Доменико стал моим убежищем. Каждый день я проводила там часы, ухаживая за цветами, вдыхая аромат роз, чувствуя под пальцами влажную землю, ощущая тепло солнца на коже… Всё это помогало мне обрести хоть какой-то покой, заглушить тревогу, которая, как незваный гость, всё ещё жила где-то глубоко внутри. Нет, это не был мой дом, и я не была уверена, что когда-нибудь смогу назвать его так. Но в тишине сада, среди благоухающих цветов, я находила утешение. Мне нравилось наблюдать, как распускаются бутоны, как бабочки порхают над яркими лепестками. Это было моё маленькое, хрупкое счастье. Здесь, в окружении природы, я могла забыть обо всём, что произошло. Хотя бы на некоторое время
А вот что касается самого Доменико… он был воплощением терпения и заботы. Не давил, не торопил, просто давал мне время, чтобы я нашла в себе силы простить его. К моему удивлению, Доменико даже не пытался «купить» мою благосклонность дорогими подарками, блестящими безделушками, которые ничего не значили. Он дарил мне то, что для меня действительно было важно – понимание, заботу и уважение к моим чувствам. И всё бы хорошо, но вот близость… это был совсем другой, более сложный вопрос. Наши отношения оставались на уровне платонической нежности. Лёгкие поцелуи в лоб или в кончик носа, случайные прикосновения – его пальцы на мгновение задерживались на моей руке, когда он передавал мне чашку утреннего кофе без кофеина, конечно же. – и долгие, пронизывающие взгляды, от которых у меня перехватывало дыхание и бежали мурашки по коже.
Первое время меня это более чем устраивало. Мне нужно привыкнуть к мысли, что я в безопасности, что мне больше не нужно бояться. К новому ритму жизни. К мысли, что теперь у нас с Раей есть семья: Доменико, будущий малыш и, конечно же, всё шумное семейство Моррети. Но сейчас… всё изменилось. Я жадно ловила каждое его прикосновение, взгляд, мимолётное слово, обращённое ко мне, и мне хотелось гораздо большего.
Скажем так, я готова была забраться на него, как обезьяна на пальму.
Это смешная, даже вульгарная мысль, но она отражала мои чувства с пугающей точностью. Я уже давно не злилась и простила Доменико. Поняла мотивы его поступков, приняла его объяснения. Но доверие…это хрупкая вещь, которую так легко разбить. И несмотря на все его старания, на нежность, заботу и
