Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 112
мы относим древнерусское название «берегини» к сестрам-лихорадкам, а не к русалкам собственно.
В Полтавской купальской песне поется: «Наша Марынка-Купалочка посередь моря купалась», но в народе, по сообщению Линевой, под Марынкой разумеют русалку[1193]. Таким образом, и здесь, по-видимому, слово «купалочка» является однозначащим с словом «русалочка».
В § 44–46 не приняты во внимание сведения, полученные из некоторых южновеликорусских губерний в ответ на вопросы Этнографического отдела Моск. общ. любителей естествознания 1891 года. Сведения эти, вообще очень небогатые и отрывочные, напечатаны Д. Н. Ушаковым[1194].
«Русалки – нагие женщины („девы”), с длинными, распущенными, б. ч. зелеными, волосами (Алексинск. у., Ряз. и Сапожк.); глаза русалок горят, как огни (Сапожк. у.). Этот, т. ск., классический образ русалки является иногда нарушенным тем, что народная фантазия надевает на нее белую рубашку (Медынск. у.). Красотой своей они привлекают людей и могут защекотать их до смерти; наибольшая опасность погибнуть от русалки представляется в полдень и полночь (Ряз. у.). Согласно своей любви щекотать они носят также название „щекоталок” (Ряз. у.).
В локализации русалок является колебание: они живут как в воде, так и в лесу и в поле (Новосильск. и Алекс. у. Тульск. губ.). Соответственно месту жительства русалок, их видят сидящими на ветвях деревьев в лесной глуши, где они смешат прохожих и, завлекая в глушь, щекочут их (Сапожк. у.); или же в светлые лунные ночи русалки играют и плещутся в серебристых волнах реки, выходят на берег покачаться на ветвях прибрежных деревьев и расчесать свои длинные зеленоватые волосы. Желая погубить человека, водяные русалки завлекают и топят его (Рыльск. у.). Русалки любят купаться утренними и вечерними зорями, почему купаться в это время человеку опасно (Ряз. у.)». «Между лесными и водяными русалками у нас не делается различия ни во внешнем виде, ни в занятиях их: и в лесу они не теряют своей прекрасной наружности, которою привлекают людей, купаясь при свете месяца»; в описании их внешнего вида нет ни малейшего намека на те огромные длинные груди, с которыми являются, по Афанасьеву, лесные девы[1195].
Не принято также в § 44–46 и это сообщение об уральских шутовках И. Железнова, которые обрисованы здесь чертами, во многом отличными от обычных русалок: «На языке уральцев слово „шутовка” означает то же, что у русских вообще слово „русалка”. Между уральской шутовкой и общей русалкой есть небольшая разница, именно: русалка тотчас губит неосторожную жертву, которая попадется ей в руки, а уральская шутовка, напротив, бережет свою жертву многие года и покушается на жизнь обольщенного ею молодца только тогда, когда молодца этого станут отбивать от нее люди. По понятиям уральцев, шутовки есть проклятые жены и девы. Они живут в плоти, невидимо от людей, и будут жить до пришествия Христова. Постоянное житье их под водой, в обществе чертей. А как они не совсем еще отрешились от земли, то часто ходят между людьми, похищают одежду и пищу, где-либо беспечной хозяйкой положенную без молитвы, и выбирают для себя любовников из мужчин. Обыкновенно шутовки нападают на тех, которые горюют об отсутствующих или умерших женах или любовницах. Помутив, при помощи, разумеется, нечистой силы, разум доброго молодца, шутовка является к нему в образе его возлюбленной, наговорит ему с три короба всякой всячины, упоит его горячими ласками, усыпит сладкими песнями, и дело слаживается. Связи эти бывают иногда продолжительны и разрываются всегда или смертию обвороженного мужчины[1196], или отогнанием от него обворожительницы-шутовки посредством молитв или отчитываний. Кроме шутовок, т. е. проклятых женщин, есть между чертями и шуты, т. е. проклятые мужчины. Эти подземные молодцы, в свою очередь, обольщают между людьми молодых женщин и выбирают преимущественно тех, у которых мужья по нескольку лет сряду бывают в дальной откомандировке»[1197].
Эти уральские «шутовки» несколько сходны с галицко-русскими «литавицами» или «перелестницами», которые, будучи очень красивыми, являются, во сне или наяву, молодым мужчинам; те безумно влюбляются в них и от тоски изнывают и чахнут[1198].
В тех же самых «сказаниях уральских казаков» встретился и еще образ русалки-шутовки, обрисованный уже несколько иными чертами, ближе к обычным русалкам[1199]: «Под горой, на песочке, у самой воды, под кустом талов, сидит женщина нагишкой; сидит и расчесывает гребнем, и крутит руками на голове мокрые волосы; а волосы длинные-предлинные, до самой до земли, и так сквозь талов на солнце переливаются голубью и зеленью, словно голова у крякового селезня. А тело у женщины такое белое-пребелое, что твой снег».
«Сообразно с понятием украинского народа о русалках, которое старался я узнать из многоразличных рассказов, надобно различать три вида и поколенья русалок. Во-первых, первобытные, коренные, русалки, представляемые в виде взрослых бледнолицых девчат, с русыми длинными, распущенными волосами. Родина их, главное местопребывание – Днепр; отсюда они расходятся по другим рекам, озерам и самородным криницам, и там приумножают свой род из рода людского – умершими без крещенья детьми и утопленницами. Девчата, кинувшиеся в воду с какого-либо горя, подхватывались русалками и обращались в них, и только тем отличаются, что у них зеленые волосы. Что касается до умерших без крещенья детей, то русалки любят красть их из земли и уносить их в свои воды; они крадут их даже из-под порога, где полагается самое надежное им убежище от всякой нечеловеческой силы, как по собственному свойству порога, так и по действию переступания, которое и новорожденных животных предохраняет от нечистой силы. До семи лет, говорят, есть надежда спасти душу детей, украденных русалками, – особливо ежегодными панихидами в первый понедельник Петровок. Но если в семь лет они не будут искуплены молитвами, тогда уже навсегда остаются в русалках. Эта порода русалок представляется в виде девочек-семилеток, с русыми кудрявыми волосами, в белой сорочке, без пояса. В разных местах Южной Руси они зовутся мавками (т. е. навками, мертвушками): но здесь, на Украине, это названье неизвестно. Рожденные на земле русалочки, выходя из воды на всю зеленую неделю, радостно бегают по полям, особенно по житам, трепля в ладони. А те из них, которые своими повенчанными матерями были потоплены в воде, те любят более сидеть и колыхаться на березах, приговаривая:
Новый бильця,
Новое барыльце:
Мене мати не колыхала,
Да в воду пускала!
Те же приговорки у русалочек, когда они купаются, или когда они щекочут до смерти попавшихся им девчат и молодиц, которых они вообще не любят, несмотря что те для них так усердно ломят и кладут на окнах горячий хлеб, дабы они попитались его паром; что те для них
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 112
