свою оплошность осознав, ответил так же шепотом ему:
— Ох! Ты прав! Опять спас голову мою. Что рыба без мозгов. Порою забываю, где я. Я тот налим, которого ты в реку отпустил.
Богдан не помнил точно, но вроде было кое-что такое. Показалась ему тогда странной эта рыбина, хотя и не помнил почему. Ох, и сокрушался о той потере Василёк.
— Зачем налимом ходишь?
— Мы промышляем рыбу. Ну и в разведку ходим, смотрим, где рыбы больше, там и промышляем, — пояснил мужик поспешно.
— Тому, кто со мной ни слова, — прошипел Богдан.
— Он не из наших?
Богдан ответил ему взглядом. Затем мужика отпустил. Рубаху даже на груди поправил. Шептаться дольше на виду у всех становилось подозрительно. И тут же уловил непонимающий взгляд Василька:
— Чего там про налима?
— Так я Налим! — вскричал мужик. — Знакомы будем!
И процедуру встречи повторил, после которой, к счастью, Василёк о всех вопросах позабыл. Богдану очень хотелось спросить, как этот оборотень понял, кто он, но как это сделать ума не приложить. Неумышленно ему пришёл на помощь здоровяк:
— Ну, если ты мой долг списал, то не откажи, уважь, за стол со мной и братьями присядь. Я угощаю!
Прошли они к столу, где сиживали ещё двое, на первого, назвавшимся Налимом, не только телом, но и челом похожи. Богдан не отказался с ними выпить и закусить, покуда знал, что оборотень может чуять, слышать больше человека. На это и был его расчёт. Но как начать сей разговор, не знал.
— Значит, вы торгуете рыбой на рядах? — поинтересовался Василёк.
— Немного приторговываем тем, что сами не съедаем, — рассмеялся Налим. — А аппетиты у нас будь здоров!
— Да кто бы сомневался, — пошутил Василёк, чем заслужил громкий хохот бугаев.
«Вот и умеет он» — Богдан подумал.
А Василёк действительно умел находить со всеми общий язык. И вот они уже вдвоём с Налимом языками зацепились. Трещали оба, не забывая выпивать.
— И как давно вы в город перебрались? — поинтересовался Василёк.
— Лет где-то пять назад. Нам Злоба это предложил, — Налим указал на одного из братьев: — В большом городе таким, как мы, легко остаться незамеченными.
— Вас трудно будет не заметить в любом месте.
— Да ты не смейся. Я тебе серьезно говорю. Здесь можно чувствовать себя довольно вольно, — возражал ему Налим. — Народу много. Сегодня приметили тебя, поговорили, а на завтра напрочь позабыли.
— А вы случайно Щукаря не знали из Верхнего Звенигорода на реке Ильмень? — успел вставить свой вопрос Богдан.
— Щукарь? Торгаш мечом отменный? — поддержал разговор ещё один медвежий брат.
Богдан кивнул.
— Он как-то мне, Жуку, меч продал. Он меня до жути заболтал, и я не в силах отказать — купил! — расхохотался он: — А мне-то он почто? Я голыми руками могу любого задавить.
Он сжал кулак и наглядно показал силищу своих рук.
— Вы случаем, где его найти не знаете? — поинтересовался Василёк.
И после этого вопроса веселье стихло за столом. Как в поле пред грозой, когда ты понимаешь, скоро жахнет.
— Ты брату младшему помог, поэтому скажу, как есть, — нарушил тишину бас Злобы: — Щукарь слывет хорошим малым, но искать его сейчас не надо
— Что вам известно про него? — нахмурился Богдан.
Как никогда понятно стало, что в городе совсем не ладно.
— Первее я спрошу тебя. Что о Новом граде слышал ты?
— Да по большому счёту ничего, — признался искренне Богдан.
— Вот то-то и оно. Мы в город перебрались не просто так. Слушок идёт, что в этом граде таких, как мы здесь привечают.
— Таких как вы? — вмешался Василёк, не понимая.
Злоба на него спокойно глянул:
— Больших и сильных, — завуалированно ответил Злоба, чем ещё больше озадачил Василя.
— И нам с братьями предлагали. Да только мы мастера тянуть. Одна лишь спячка чего стоит.
— Кто предлагал? — напрягся Богдан.
— Да черт бы его знал, а я не знаю. Но только не в дружину — это точно.
Богдан всё для себя решил. Вернее будет, сказать, что Щукарь убит и всё на этом. Не будет оборотень просто так предупреждать. Но план его Василь разрушил, неожиданно спросив:
— Так, где же нам его найти?
Богдан едва не закричал, чтобы Злоба замолчал. Но, видно, Злоба чужое решенье уважал и, чуть поморщившись. сказал:
— Сказать я точно не берусь, но есть одна догадка. Там, на холме за городом, где капище с кумирами богов, совсем поблизости от них чужую церковь строят — трёх богов.
— Трёх богов? — переспросил Василь.
— Забыл, как правильно их называют… — Злоба почесал бороду.
— Триединой, — подсказал Богдан.
— Верно!
— И князь такое разрешил? — удивился Василь.
— Ну, каждый сам решает, в каких богов ему поверить. Те говорят: не сотвори себе кумиров и наших осуждают, а сами молятся тому, что на кресте. Ведь мы-то знаем, какой бог есть настоящий, — глубокомысленно поведал Злоба.
— Всё так.
— Какое отношение имеет это к Щукарю? — возобновил Василь.
— А вот такое, — перст указующий поднял тут Злоба. — Из леса выходя видали мы там Щукаря в сутане их, и чуйка подсказала нам, к нему не походить.
Над их столом опять повисла тишина, где каждый думал о своем. Богдан, уж зная друга с детства, мог с легкостью предугадать, что Василь скажет. Додумав, видимо, мыслю свою он порывисто вскочил:
— Поехали, Богдан, проверим! — и даже ждать не стал, на выход двинул.
Богдан лишь вслед задумчиво смотрел, не зная, как остановить запал у друга. Затем взглянул на братьев за столом.
— А он в решениях своих поспешен, — заключил Злоба.
— Даже не попрощался по-людски, — вздохнул Налим.
Жук промолчал.
Богдан решил спросить:
— Скажи, Налим, как ты понял кто я?
— Дык, вижу я, что носишь не свою личину.
— Как видишь?
Тот почесал загривок:
— Просто вижу. Не знаю даже как такое объяснить.
— Ясно. Пойду за ним, — он указал рукой на выход. — Был рад знакомству с вами.
— Взаимно, брат, — ответили те сразу.
Богдан вышел на улицу и с удивлением отметил, что уже стемнело, а фонари ещё не зажигали.
«И к лучшему» — подумал он.
Этот полумрак мог скрыть волнение его лица. Чуть задержался в темноте, обтёр вспотевшие ладони о штанины. Он не готов был ни к чему такому. Он десять лет жил в Яви и ни на секунду не соврал, сказав о своей мечте Василю ранее. Да разве мог предположить, что так просто оборотень всё раскроет.
С оборотничеством знался и сам Богдан когда-то, использовал его не раз, но видно те, у кого это в крови, всё чувствуют иначе. И судя по
