бросил.
– То есть вы признаете, что ограбили его?
– Это не то, что вы думаете. Этот негодяй оскорбил меня. Я возмутился. Могу я постоять за свою честь, в конце концов?! Между прочим, вы же слышали, он меня чуть палкой не прибил!
При необходимости Кьюсек мог осилить любую роль, и сейчас его лицо всамделишно побагровело от негодования, будто оскорбление не только на самом деле имело место, но и оставило кровоточащую рану в его самолюбивой душе. Ловкач, что и говорить.
– Стал бы он связываться с двоими, Кьюсек?
– Тот другой джентльмен был не со мной.
– Откуда ж он взялся?
– Обычный прохожий. Шел рядом и услышал, как тот мерзавец оскорблял меня. Поносил последними словами, клянусь вам!
– И вмешался? Заступился за вас?
– Наконец-то вы всё поняли, инспектор! – Тому факту, что я не совсем еще безнадежен, Кьюсек возрадовался с тем же чистосердечием, что отличало все его слова и дела.
– То есть оскорбление вам было нанесено в том самом месте, а до этого вы человека с гусем не видели?
– Абсолютно так. Случайная встреча, и только. Если уж я в чем-то неправ, перегнул, как говорится, готов заплатить штраф. Гуся мы, конечно, взяли зря.
– Опишите, откуда вы шли и где вышли на Тоттенхэм-Корт-роуд.
Кьюсек рассказал. Затем помолчал и, явно почуяв подвох, добавил:
– Вы так спрашиваете, инспектор, будто это имеет какое-то значение.
– Возле разбитой витрины, помимо шляпы вашего обидчика, обнаружена вот эта карточка. – Я показал ему картонный квадратик, исписанный карандашным текстом. – Знаете, что это такое?
– Понятия не имею.
– Прочтите, что там написано.
– «Для миссис Генри Бейкер», – прочитал вслух Кьюсек. – Ну и что?
– Она оторвалась с лапы гуся, которого вы отняли. Карточку эту заполнила Маргарет Окшотт. Она уже подтвердила это. Как и то, что тем же утром, примерно за полчаса до драки, вы примчались к ней договариваться насчет оптовой покупки ее птицы.
– Ну! Я же уже подтвердил это. Вы, видимо, плохо слушали меня, инспектор.
– Там же в то же время у нее был покупатель, вызвавший ваше негодование. Вы были категорически против того, чтобы она отдала ему гуся, за которого он уже внес плату. Инициалы на подкладке шляпы, кстати, совпадают. Можете не сомневаться, Генри Бейкера мы найдем и она опознает его. Выходит, вы шли за ним по пятам еще от Брикстон-роуд. Кого вы рассчитываете убедить своей историей, Кьюсек?!
– Мне всё равно, что вы думаете. Ваш свидетель всё напутал. Повторяю, я готов уплатить штраф.
– Послушайте, Кьюсек. В Ковент-Гарден, в магазине Брекинриджа, куда вы привезли гусей Окшотт, запомнили не только вас, но и вашего помощника. Он правил лошадьми. Я не зря показал вам описание Питерсона. Оно совпадает с показаниями Брекинриджа и еще нескольких людей. С вами был тот самый «случайный прохожий», что «заступился» за вас утром возле Гудж-стрит. Выходит, утреннее знакомство растянулось до вечера? Зачем?
– Ничего странного в этом не вижу. Я легко схожусь с людьми и способен платить благодарностью за отзывчивость. Мы с ним разговорились, и я предложил ему поучаствовать в деле. Помочь мне с этими чертовыми птицами.
– Кто он?
– Я не знаю, клянусь вам! – взмолился Кьюсек, прикидывая, как мне показалось, не пора ли подключить к делу рыдания. – Случайный приятель, говорю же!
– Ограбив с ним Бейкера, позже вы прибегали опять к Окшотт, затем проследовали в участок. Там вы были один. То есть вы с ним расставались на какое-то время. Затем вновь отыскали его или он вас ждал, так? И после этого вы будете утверждать, что ничего не знаете о нем! Ну глупо же, Кьюсек!
Секретарь графини Моркар и сам прекрасно понимал, как выглядят его увертки. Как и то, что ничего поделать с его наглой глумливой ложью я не в состоянии. Улик предостаточно, но все косвенные. Одним лишь нажимом Кьюсека не взять, для блефа же он слишком хорошо осведомлен. Мне остается только подвести черту под нашим разговором.
– Подытожим. Вы отказались сообщить сведения и о нанятом вами паяльщике, и о торговце, обещавшем забрать у вас гусей, и о случайном знакомом, с которым вы отстояли свою честь на углу Тоттенхэм-Корт-роуд и Гудж-стрит.
– Послушайте, инспектор! – Кьюсек решился на последнюю попытку хоть немного разбавить тяжелый осадок от нашей беседы. – Даже если предположить, что, скупая гусей этой торговки, я пытался добраться до алмаза, кто сейчас в состоянии доказать, что я поступал так не в интересах ее светлости?
– В настоящий момент никто, – согласился я.
– Понимаю, вам трудно поверить в такое, но, честное слово, когда я понял, что вместо кражи произошла чудовищная ошибка и что виноват только я сам из-за того, что так неудачно положил несессер и он упал…
– Ее светлость тоже считает, что всё дело в неудачном дне. Она во всем полагается на вас, Кьюсек, и можно только порадоваться, что вы не злоупотребляете ее доверием. Вы, видимо, хотите сказать, что решили в который раз доказать ей свою преданность, лично отыскав камень?
– Вот именно.
– Это, вероятно, для вас тоже вопрос чести, как и на Тоттенхэм-Корт-роуд?
– Несомненно. Рад, что вы это понимаете, инспектор.
– Всего вам наилучшего.
Бертран Кьюсек, пригнув голову и ссутулив спину, поспешно распрощался с нами и улизнул, умудрившись даже скрипучую дверь отворить бесшумно.
– До чего ж наглый прохвост! – вырвалось у меня с досады. – Сержант, распорядитесь, чтобы за ним немедленно установили наблюдение.
Сержант Пратт, тот самый, с которым мы так плодотворно поработали в деле Клея и Вирджилла, отсутствовал минут пять, а вернувшись, застал такую мрачность на моем лице, что как мог взялся поддержать начальника.
– Мне кажется, сэр, вы поступили правильно, отпустив его. Сразу видно, что он будет отпираться до последнего, а прищучить его пока что нечем.
– Тогда как, если отпустить его, остается вероятность, что он выведет нас на своего сообщника?
– Вы действительно считаете, что человек, с которым его видели у Брекинриджа, замешан в похищении?
– Лучше я спрошу вас, сержант. Вы верите, что похищение могло состояться в птичнике Окшотт?
– Мое мнение таково, сэр, что в том месте это было бы очень трудно проделать. Самое большее, что я еще мог бы допустить, это если бы Кьюсек сам взял камень из футляра перед тем, как поднять шум. Но его, как я слышал, обыскивали.
– Давайте выделим из всего этого вороха несуразностей то, на что более-менее можно опереться. В первую очередь я имею в виду этот странный ремонт. Согласитесь, после того, что выяснилось – а именно личное участие Кьюсека в найме неустановленного работника, его присутствие рядом с ним в течение ремонта и особенно то,
