никто не разоблачил меня в моем искусстве маскировки, тогда как вы неосмотрительно привлекли к себе внимание своими порывистыми телодвижениями вокруг товара Мэгги Окшотт. Вы выглядите как пойманный жулик, цепляющийся за последнюю надежду свалить вину на кого угодно. Вы – утопающий, но я вам не соломинка!
Блистательная контратака Холмса играючи расправилась со всеми выпадами Кьюсека, но он не собирался сдаваться. Кровь прилила к его лицу, он часто дышал, словно задыхался, но продолжал твердить вмиг охрипшим голосом:
– Повторяю, Холмс, мне терять нечего. Даже если я не потяну вас за собой, вашей репутации после такой истории будет нанесен смертельный удар. Сыщик, похищающий ценности и возвращающий за вознаграждение! От вас отвернутся самые преданные поклонники. Ни один клиент не доверится тому, кто вытворяет такие проделки!
– Да что с вами такое?! – с искренним недоумением воскликнул Холмс. – Далась вам моя карьера. Вам-то что с того? Сидите себе тихо, и всё будет хорошо. Чем вас так напугал Лестрейд, что вы готовы выдать ему наши дела?
– Дело не в Лестрейде. Руки у него не доросли, чтобы достать меня. Мне позарез нужны деньги. Я увяз в долгах и надеялся, что продам камешек и заживу припеваючи. А вместо этого еще и погорел на этих чертовых гусях. Поймите, это не моя прихоть! В противном случае меня ждет долговая тюрьма. У меня нет выхода, поэтому я обращаюсь к вам.
– Вы хотите, чтобы я уступил вам часть вознаграждения графини? – догадался Холмс и посмотрел на Кьюсека по-новому. По его оценивающему взгляду я угадал преддверие непростых переговоров, когда упреки и прочие эмоции с их пышным слогом сворачиваются в один миг, словно ковер, и обнажают под собой простую жесткую поверхность деловых сношений. – Сколько ж вы хотите? Десять процентов? Половину?
– Ах, если бы! – сардонически расхохотался Кьюсек. – Если б только еще имело смысл заводить речь о вознаграждении, я забрал бы всё, и вы бы отдали мне как миленький. Но теперь это уже неважно.
– Что значит неважно? – с тревогой переспросил Холмс.
– Сегодня у нас с леди Моркар состоялся довольно непростой разговор. Меня особенно встревожило то, что ее светлость, похоже, испытывает серьезные сомнения по поводу целесообразности своего решения. Я имею в виду выплату вам награды.
– Сомнения?! – подскочил Холмс. – Но вы же обещали, Кьюсек!
– Обещал, потому что не сомневался, что пообещает и она. Но что-то пошло не так. И самое ужасное, что на этом мои неприятности не закончились. Ее светлость смотрит так, будто подумывает избавиться от меня. Это вдвойне нехорошо, потому что в качестве еще одного срочного способа добычи средств я собирался попросить ее выплатить мне жалованье за полгода вперед. Естественно, теперь об этом не может быть и речи. Вместо этого я, похоже, совсем скоро лишусь места с хорошим заработком. Видите, как всё плачевно обернулось для вашего покорного слуги, мистер Холмс!
– К чему мне эти подробности, если они касаются ваших личных проблем? – Потрясенный новостью об отмене награды, Холмс дал понять, что не собирается тратить душевные силы на исповедь едва не обыгравшего нас мошенника.
– Я только объяснил вам, чтобы вы поняли. У меня действительно нет выбора. Или я сдаю вас со всеми потрохами Лестрейду и газетчикам и там уже дальше будь что будет, или вы поможете мне рассчитаться с долгами.
– И это после того, как я пошел вам навстречу! – укоризненно покачал головой Холмс. – Ведь это вы со слезами уговаривали меня помочь ее светлости! Совести у вас нет, Кьюсек!
– Да, но вы согласились не из сострадания, не так ли? Чего уж кривить душой, Холмс! Вы попались на тщеславии и жадности. Так что не будем разыгрывать друг перед другом несвойственные нам роли. Мы оба стоим друг друга, так что перейдем побыстрее к делу.
Он назвал сумму. Выплатить ее нам было бы по силам при единственном условии, но он сам же минутой ранее поведал, как ничтожны шансы, что такое условие наступит.
– Что-то вы темните, Кьюсек, – настороженно посмотрел на него Холмс, проигнорировав его непомерный запрос. – Хватит уже ломать комедию! За неуплату долга вас ждет наказание куда как скромнее, чем за похищение карбункула. И вы уверяете меня в том, что готовы выдать полиции себя и меня только оттого, что вас прижали кредиторы!
Кьюсек не ответил. Он молча продолжал смотреть прямо в глаза Холмсу, и того вдруг осенила мысль:
– Я понял! Сказать вам, кого вы на самом деле боитесь? Да так, что согласны сбежать от него даже в тюрьму, а заодно и меня прихватить туда же! Ваш приятель, видимо, носит нож не только для того, чтобы вскрывать замки да резать гусей. Опасаетесь, как бы перед ним у вас самого не обнаружился полосатый хвост, не так ли?
– Что ж, на сей раз вы угадали, – кусая губы, ответил Кьюсек. – Этот человек действительно не переносит подобных шуток. Я пообещал ему долю. Довольно скромную в сравнении с ценой камня, но всё же это немалые деньги. Мне было крайне непросто убедить его, что всё произошло не по моей вине. Некоторое время он еще подождет, а потом…
– Отправит вас к праотцам.
– Любой бы на моем месте побаивался такого приятеля, – невесело усмехнулся Кьюсек. – Черт возьми, лучше б я уговорил Хорнера!
– Сумма, которую вы просите, мне не по карману.
– И всё же подумайте, мистер Холмс. Я приду через три… ладно, черт с вами, через пять дней. У вас есть время найти средства. От души желаю вам в этом удачи!
Сначала хлопнула дверь в гостиной, затем – в холле. Посетитель давно ушел, а мы всё сидели перед камином, не замечая веселых языков его пламени.
– Каков негодяй! – решился я наконец предложить тему для разговора.
– Еще бы! Однако он цепко держит нас за горло. Рассчитал верно. К ответу нас не привлечь, но скандал непременно погубит. Ваши бесценные рассказы мгновенно превратятся в анекдоты, так что миссис Хадсон со всей деликатностью попросит нас съехать.
– Что же делать?
– Надо бы подумать, – ответил Холмс. – Надо что-то обязательно придумать.
Меня охватила удивительная уверенность, что это уже со мною было. Точно, я слышал абсолютно те же слова и наблюдал ту же позу. Мой друг сидел, сжавшись в комок и сцепив руки, и его оцепенение открыло глаза моей памяти. Так смотрел в одну точку Бертран Кьюсек более двух недель назад. Работая сообща над планом, казалось, мы слились в дружную команду. Во всяком случае, тогда я искренне симпатизировал энергичному секретарю графини Моркар. Сейчас Холмс был пугающе похож на тогдашнего
