Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106
только после того, как он поймал ее за локоть.
Она собралась с силами и повернулась к нему лицом. В свете утреннего солнца он выглядел изможденным, осунувшимся, как будто не спал всю ночь. Лицо было серым, как ряса, морщины стали глубже.
– Я хотел… обсудить с тобой то, что произошло вчера, – начал служитель.
– Я не рассказывала матери, если вы об этом, – ответила Хелльвир ледяным тоном.
Ей показалось, что он вздохнул с облегчением.
– Это был добрый поступок. Я благодарен тебе.
– Я сделала это не ради вас. На этот дом свалилось слишком много несчастий, и я не хотела причинять родителям новые страдания. Кроме того, моей матери нужно во что-то верить.
Хелльвир отвернулась от него и принялась смотреть на канал, на солнечные блики, игравшие на воде. Ей теперь приходилось чаще вертеть головой.
– Что вам нужно от меня, служитель?
– Я пришел, чтобы посоветовать тебе уехать из города.
Хелльвир невольно рассмеялась. Все вокруг только и делали, что просили ее покинуть Рочидейн. Она вдруг заметила, что служитель щиплет кожу вокруг ногтей – нервная привычка. Перехватив ее взгляд, он убрал руки за спину.
– Я говорю это потому, что мне небезразлична судьба твоей матушки – и наследницы престола. Присутствие женщины, исповедующей язычество, которое угрожает основам нашей веры, может принести им неприятности. Ты видела, как относятся к этому служители – они уже сомневаются в твердости веры принцессы.
– Да, мне кажется, я уловила суть претензий служителей. – Хелльвир отвернулась, собрала остатки терпения. Она так устала. – Но гораздо больший страх у меня вызывают королева и принцесса.
– Пошевели мозгами, девчонка, – повысил голос служитель, и она разозлилась. Она не любила, когда ее называли «девчонкой». – Влияние Храма усиливается с каждым днем. Если ты останешься, пострадает репутация твоей семьи. Твой брат не сумеет найти работу, отца выгонят из лавки. А что до твоей матери… Храм – это ее жизнь. Без него она станет такой же несчастной, какой была до переезда в Рочидейн.
– И чего вы от меня хотите? – в гневе воскликнула Хелльвир. Слева, там, где раньше был глаз, появилось алое пятно. – Чтобы я воспротивилась приказу королевы?
Он ответил не сразу. Они стояли молча, слушая плеск воды в канале и шум, доносившийся с торговой улицы, которая находилась совсем рядом. Хелльвир захотела очутиться подальше отсюда, захотела, чтобы этот разговор закончился прямо сейчас. Она хотела вернуться в монастырь, запереться в своей комнате и забраться в постель. Хотела вернуться в прошлое, на неделю назад, чтобы ничего этого не было. Начать все заново. Она постоянно видела перед собой Фарвора, лежащего ничком на ковре, чувствовала тяжесть мертвого тела на коленях, и ей хотелось стереть это воспоминание, вырвать его из памяти и отшвырнуть прочь. Но это было невозможно.
Служитель наклонился к ней. Взгляд его акульих глаз был жестким.
– Найди способ уехать, – приказал он. – Так будет лучше для всех.
С этими словами он развернулся и ушел. Серый плащ хлопал на ветру. Хелльвир вдруг обнаружила, что дрожит от гнева. Она с такой силой вцепилась в перила, что костяшки пальцев побелели. Она смотрела в спину служителю несколько секунд, придумывая, что крикнуть ему вслед. Но от усталости Хелльвир плохо соображала, болела глазница; она не нашлась что сказать. Вместо этого лишь издала недовольное ворчание и быстро пошла по направлению к монастырю, неловко задевая плечом прохожих, оказавшихся слева от нее.
Хелльвир устала от запугиваний. Устала от лжи. Устала от того, что ее постоянно ставят в безвыходное положение, принуждают что-то делать, запрещают что-то делать. От того, что ей слишком часто приходится иметь дело со Смертью. От того, что к ней относятся как к язычнице, ведьме. Она устала быть жертвой.
Она чувствовала себя жалкой и бессильной, словно корабль, потрепанный бурей. И в то же время… Хелльвир представила, как уезжает из города, и… ей стало больно. Она вспомнила легкое прикосновение руки Салливейн к своему лбу, вспомнила горячие руки принцессы, которая помогала ей выбраться из ямы с песком. И поняла, что не хочет уезжать, потому что это будет означать расставание с Салливейн.
Но когда Хелльвир подошла к воротам обители и взглянула на изображение соловья, она поняла, что должна покинуть Рочидейн. Оставшись в Ордене, она привлечет к жрицам нежелательное внимание; Храм вспомнит, что они язычницы, такие же, как она. Их будут считать не целительницами, а женщинами, которые слышат голоса и говорят с существами, невидимыми «благочестивым» людям. В конце концов, эти женщины поют ивам и дают приют травницам, которые воскрешают последователей Онестуса. Если Хелльвир уедет, они, возможно, сумеют пережить грозу, остаться незамеченными. Было больно признаваться в этом себе самой, но она взглянула правде в лицо с тем же упрямством, которое ночью заставило ее взять зеркало и осмотреть пустую глазницу.
Ее называют язычницей – что ж, значит, она будет вести себя как язычница.
Стоя у ворот обители, которую считала своим домом, Хелльвир сказала себе, что выжить в таком городе, как Рочидейн, можно только при помощи оружия, которым здесь пытались ее сломать. Ложь, шантаж. Страх. И эта мысль не принесла ей радости.
Она приняла решение. Гнев, полыхавший в ее груди, угас, и от него остались лишь тлеющие уголья.
На главной улице один человек держал лавку, в которой торговал разными протезами из дерева, каучука и стекла. Лекарки Ордена иногда пользовались его услугами. Над прилавком были развешаны руки со сгибающимися пальцами, вдоль стены выстроились ноги: от простых деревянных ног, которые присоединялись к колену, до протезов с искусственными суставами, заменявших целую конечность.
Когда они приближались к лавке, Хелльвир почувствовала, как Эдрин вздрогнула, – она опиралась на руку жрицы, чтобы не натыкаться на людей. Фальшивые руки, ноги, кисти, даже носы и уши выглядели в точности как настоящие части человеческого тела, отрубленные у живых людей и выставленные на продажу.
Продавец был высоким и худым мужчиной с тонкими, как веточки, руками. В помещении за прилавком у него имелся токарный станок и инструменты для работы по дереву, прямо здесь он изготавливал новые протезы. Хелльвир даже не нужно было говорить, зачем она пришла: это было очевидно. Черный шарф, прикрывавший глазницу, был слишком толстым, неудобным, и торговец сразу же принес полотняный мешок и начал выкладывать на стол повязки.
Хелльвир выбрала ярко-красную повязку, украшенную бисером и белой вышивкой.
– Как тебе эта, Эдрин, – с усмешкой спросила она. – Придется купить красное платье.
– Это будет стоить три эйда, госпожа, – сказал лавочник.
– Тогда я возьму простую черную.
– Всего один эйд. Вот эта, мне кажется, вам подойдет. Вы позволите?
Она кивнула, и лавочник подошел, чтобы примерить повязку. Когда Хелльвир убрала шарф, он застыл на несколько мгновений, глядя на пустую глазницу, но потом молча занялся своим делом.
– Мне кажется, у меня есть одна вещь, которая вам пригодится, – заметил он.
Приладив глазную повязку, торговец ушел в лавку и принес большой ящик, обитый бархатом. Когда он открыл ящик, Хелльвир увидела ряды глаз. Она заметила, что Эдрин снова содрогнулась, но это было именно то, что она надеялась найти. Продавец начал вытаскивать искусственные глаза и сравнивать с ее здоровым глазом, чтобы подобрать точно такой же оттенок зеленого, но она остановила его.
– Не нужно зеленый, – сказала Хелльвир. – Я не хочу, чтобы они были одинакового цвета.
Она указала на другой глаз, лежавший в подбитом шелком углублении. Продавец взглянул на нее в недоумении.
– Вы уверены, что не желаете точно такой же цвет, госпожа? – спросил он. – Это искусственные глаза очень хорошего качества, изготовленные в Эннее. Никто не догадается, что он не настоящий.
– Я хочу, чтобы люди знали, что глаз не настоящий, – сказала Хелльвир. – Дайте этот, пожалуйста.
– Очень хорошо, госпожа. Желаете, чтобы я его вставил?
– Да,
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106
