дом, у которого мы остановились.
Он был большим и красивым – даже сейчас, – однако выглядел непритязательно. Краска кое-где облупилась, да и вообще заметно было, что в нем не живут. Даже по одному наружному облику, не видя снимков, сделанных внутри, можно было догадаться: немало труда понадобится, чтобы превратить этот старый дом в место, не просто пригодное для жизни – в место, где хочется жить.
Но это меня не пугало.
Глядя на старый дом с небесно-голубыми стенами, я видела не просевшую крышу, не покоробившиеся двери и оконные рамы, не буйно разросшуюся траву вокруг.
Я видела свою мечту.
Вот он, мой счастливый билет прочь из Калифорнии – и первая остановка на пути к чему-то большему.
К чему именно – я не знала; но не сомневалась, что-то огромное и прекрасное ждет впереди. Не для того я так старалась вырваться из родного штата, чтобы, закончив этот проект, вернуться домой!
Уэст – то есть Уэстон – вышел из машины, и я последовала за ним, помедлив, поскольку не могла оторвать глаз от дома. Я уже видела его на фотографиях, но вживую оказалось совсем другое дело! Как будто мой мозг был полон бензина, а встреча с домом поднесла к нему зажженную спичку – и заполыхал пожар, который уже не остановить.
Погруженная в размышления о покраске стен (белый цвет – классический, но банальный, пусть лучше остается голубой), я услышала из-за спины – слишком близко – голос Уэстона:
– Мы следим за домом как только можем, но прошедшая зима для всех старых построек на ранчо стала тяжелым испытанием.
– Он прекрасен, – вполголоса отозвалась я.
Да, видно, что немолод и знавал тяжелые времена – но в нем не чувствуется усталости от жизни. Этот дом прослужит еще много лет. Нужно только, чтобы кто-то в него поверил.
– Да, прекрасен, – тихо согласился Уэст у меня за спиной.
Слишком близко… проверять, насколько близко он стоит, не хотелось – и я, не оглядываясь, просто пошла вперед. Холодный воздух обвевал разгоряченное лицо. Это было даже приятно – однако, хоть и неохотно, я вынуждена была признать, что без куртки Уэстона долго бы здесь не протянула.
Из спецификаций, присланных Уэстом, я знала, что дом велик – около трех с половиной тысяч квадратных футов[5]; однако таким уж огромным он не выглядел. В нем не было ничего громоздкого, подавляющего. Смотрелся совершенно естественно, словно не выстроен, а сам вырос на этом ранчо, на фоне гор, целующихся с бескрайними небесами.
И мне это нравилось.
Сама того не заметив, я оказалась у крыльца. Дом как будто звал меня. Как там говорится: «Горы зовут, и я должен идти»? А я слышала призывный шепот этого старого дома среди гор, под неоглядным небом – и не могла устоять.
Начав подниматься по лестнице, я услышала за спиной голос Уэста:
– На третьей ступеньке осторожнее, она…
Договорить он не успел; я уже шагнула вперед – и ступенька подалась под ногой, а я полетела спиной вперед.
Зажмурившись и сжавшись в комок, я приготовилась к падению – но упала не на землю, а на что-то крепкое, теплое, пахнущее кедром.
Меня поймал Уэст.
Одной рукой схватил за талию, другой придержал голову. Открыв глаза, я обнаружила, что смотрю прямо на него. Его близость мгновенно напомнила о вчерашнем вечере – и машинально, сама того не сознавая, я облизнула нижнюю губу. Уэст проследил взглядом за этим движением.
Воздух вокруг нас снова накалился и начал потрескивать – как вчера в баре, как сегодня на кухне, – и вновь меня охватило страстное желание дать себе волю. Хоть на секунду утратить контроль над собой.
– Все хорошо? – хрипловато спросил Уэст. – Я пытался вас предупредить… – И улыбнулся, продемонстрировав свои пресловутые ямочки.
Порыв холодного ветра в лицо заставил вспомнить, где я нахожусь. На улице. В Вайоминге. На ранчо «Ребел блю». Взглянув мимо Уэста, я уперлась взглядом в дом.
В свою мечту.
В свой шанс.
Эта мысль рассеяла помрачение, которое каким-то необъяснимым образом наводил на меня этот человек. Я высвободилась из его объятий и встала на ноги. Не зная, как покончить с этой неловкой ситуацией, принялась отряхиваться, хотя так и не упала на землю.
– Со мной все в порядке, – ответила я, пожалуй, слишком резко, надеясь, что мой тон его оттолкнет. Рядом с этим мужчиной меня тянет творить фигню – только вот у фигни всегда бывают последствия, а новых печальных последствий я не перенесу!
Ямочки скрылись, и мне немедленно захотелось извиниться (очень непривычное желание) – но извиняться я не стала. Просто не могла себе этого позволить.
– Да. Что ж… – пробормотал он, глядя в землю. – Когда поднимаетесь, наступайте на середину третьей ступеньки или просто ее перешагивайте.
Я молча кивнула и пропустила его вперед.
Входная дверь была приперта огромным бревном. Напрягая все силы, он оттащил бревно, а я, глядя на него, старалась не обращать внимания на бабочек в животе.
Да что со мной, в самом деле? Почему Уэст вызывает такие чувства?
Я не хочу так на него реагировать! И обычно мое тело так не откликается на мужчин. Даже с бывшим мужем я ничего такого не ощущала… хотя он тоже меня не хотел – может быть, дело в этом? Так или иначе, для меня это ненормально, и мне это совсем не нравится. От этого в голове туман – а мне сейчас нужны абсолютно ясные мозги.
Уэст обернулся, и я поспешно отвела взгляд.
Войдя в дом, огляделась вокруг – и вдруг ощутила то же, что испытывала и снаружи, но на этот раз так неожиданно и с такой силой, что сердце забилось где-то в горле.
Этот дом вселял в меня надежду.
8. Уэст
Какой же я идиот!
Что ж, по крайней мере, сам это понимаю.
Впрочем, я бы проиграл при любом решении. Что я мог сделать? Или дать ей упасть, или поймать на лету. Дал бы упасть – потом бы много дней чувствовал себя ублюдком. Спас от падения в грязь – и теперь тоже чувствую себя ублюдком; ведь она определенно не хотела, чтобы ее трогали.
Строго говоря, я даже ничего не решал. Увидел, что она падает, не раздумывая, подставил руки – а в следующий миг земля остановилась.
Точь-в-точь как утром, когда она выглянула в открытое окно машины.
Или как вчера.
И непонятно, что с этим делать. Нет, разумеется, мне случалось испытывать влечение, у меня и девушки бывали…
