добродушно засмеялся.
— Нет, конечно же. В глазах углядел, в повадке вашей, что ли. Оно всё на поверхности. Тут вам потренироваться нужно. Ну или по современной науке подойти. Психологию почитайте, про типы личности там всякие. Я не силён, увы. Но нынче много чего любопытного изучают с научной точки зрения, такого, что раньше на традициях, вере и предчувствиях держалось. И ещё всякую информацию теперича просто добыть можно, хоть бы и через этот ваш мобильный телефон. А вам даже и разговорить никого не нужно. Просто знать, что смотреть.
— То есть, надо отслеживать, жалеет ли человек о своих поступках? — прищурился Пашка. — Хоть о каких-то? Типа оно потом потянет хвостом?
— Сожаления и раскаяние — вещи суть очень разные, — покачал головой Лосев и стал очень серьёзным. — Жалеть по всяким причинам можно, да ещё и часто не о том. А у вас задача совсем про другое.
— А про что? — окончательно запутался Пашка.
— Про умение признать за собой содеянное, всякую мелочь, — пояснил Лосев. — Ну и не мелочь — в особенности. Признать от сердца, понять и твёрдо решить, что впредь так поступать не следует, а ещё осознать — почему. Не про сожаления о содеянном то, Павел, а про изменение натуры. Уразумение себя и перекраивание. Истина на деле — она на самом видном месте всегда сокрыта, но очень ловко при том спрятана. Кто смотреть умеет — тот её видит. А тут про раскаяние — в самом слове всё рассказано.
Пашка поднял бровь, мысленно повторив слово трижды — и ничего не понял.
— Слыхали ли вы о Каине, юноша? — добродушно уточнил Лосев.
— Который брата убил?
— Верно, Павел, — кивнул бездомный. — Каине, который был первым человеком, что родился на Земле, после изгнания людей из Рая. Первым, зачатым во грехе, первенцем первых грешников — и первым, кто стал убийцей и лжецом. Кто ради выгод своих и своего тщеславия решился на преступление, кое после отрицал беззаветно пред лицем самого Господа, веруя искренне, что таковым отрицанием можно сокрыть свой поступок от его всеведущих глаз. Тем первым, кто после роптал на свою судьбу, называя её слишком суровой карой. В слове самом ответ, Павел. Тот человек, кто смог после содеянного за жизнь свою раскаяться, прекратить, то бишь, быть Каином, выйти из его личины, перестать за ним повторять его ошибки и пороки, тот и попадает после смерти в Рай. Сожаления — дурная вещь и бессмысленная, от них никакой пользы нет, одна морока да самоедство. Даже и грех такой имеется — называется унынием. Часто от сожалений наступает как раз. А вот решение перемениться — стоит дорогого. Важно не сожалеть, понять важно. Не скрывать от себя (ведь человек есть образ самого Господа) то, что сделано, признавать это в полной мере, не роптать на наказание. А также решить впредь не творить зла из бессмысленной гордости, зла пустого и глупого, не завидовать окружающим и не глядеть, кто и как тебя оценил, а оставаться собой, делать своё дело и жить честно. Честно в первую очередь с самим собой. Вот тот, кто решил так по-настоящему, тот — раскаялся. Тот Каином быть прекратил. Тот в Рай попадёт. — Черты Лосева, начавшего говорить пылко и проникновенно, вдруг омрачила печаль. — Тот-то вам, бесам, живым и мёртвым, и надобен, — неожиданно закончил он. — Дабы подловить его, ещё Каину подобного, и заключить сделку. Заиметь душу, которая может очиститься от скверны, наперёд. Ради того и существуют бесы, Павел. Нехороший всё-таки из меня вышел бы ангел, — усмехнулся напоследок странный бездомный. — Хорошо, что то мне оказалось не суждено. Всё оно к лучшему. Вот же: учу слугу дьявола, как несчастных людей, Богом проклятых, и за грехи предков своих наказанных, искушать. Точно оно всем на пользу будет мне от сей должности отказаться. Чувствую, натворил бы дел…
Глава 7
Непонятки и неожиданности
Обозванный слугой дьявола Пашка проглотил язык и застыл, будто статуя. Чувство обиды и протеста смешалось с привкусом какого-то горького согласия с вынесенным приговором.
Впервые рядом с Лосевым ему стало неуютно, и бездомный, кажется, это почувствовал.
— Я вовсе не желаю вас обидеть, Павел, — серьёзно произнёс он. — Замысел жизни человеческой на Земле в том-то и состоит, чтобы дать всякому право да возможность совершать свой выбор так, как ему хочется, так, как он сам порешит. И никакие бесы не одолеют никого против его решения, уж поверьте.
— Так, а я ведь игрухой этой что хочешь могу перекроить, хоть весь характер кому поменять. И самостоятельных решений за подправленным не останется, — промямлил Пашка, чтобы оспорить хотя бы что-то, пусть на деле хотелось протестовать не против этого Лосевского заключения, а всеми силами отодвинуть от себя предыдущее.
— А были ли то его решения, Павел? — задумчиво проговорил Лосев и устремил взгляд своих ясных глаз в тёмное небо. — Я, конечно, не специалист, могу только по-своему рассудить, и неточно оно правильно. Но, раз силой бесовской решения меняются, то выходит, что и не были они именно что решениями души. Считаю я, что разделять следует то, что человек сам решает по натуре своей, по велению, так сказать, души, и то, что делает под гнётом. Будь то физическое какое давление, или куда более сильное — давление беспощадных внешних сил. Из черт характера, Павел, мало что в человеке природой заложено, большую часть формирует взаимодействие со средой обитания. Сильный духом может тому во многом противиться, слабый — редко и мало. Но слабость воли о скверне не говорит. А говорит едино о слабости воли. Демоны же, они и сами когда-то были слугами Всевышнего. И если что-то и чтут, так это свободу выбора. Но нужно помнить всегда, что не всё человек по своей воле делает. Вот если будет кто стоять с ножом, допустим, на кухне, салат резать, а другой кто внезапно с разбегу на этот нож напорется и оттого умрёт, это ведь будет самоубийство вторым, а не убийство первым, вы согласны? Я считаю, что не станет на первом греха, потому что не было его воли. Или если чужую вещь али деньги кому-то без его ведома подбросят, то не станет воровством. Да даже если женщину принудить к непотребству силой, и похоти она не испытает, одно лишь отвращение,
